— В отличие от вашего, — ледяным голосом парировала она.
— Верно, в отличие от моего. Но, я полагаю, что сердце у вас чистое, как у вашего покойного мужа. Он был таким же невинным, как и вы? Если да, то тогда откуда взялся ребенок.
Линда вся напряглась, но ничего не ответила.
— Все ясно, — сказал Грэг, и Линда сразу представила себе его кривую усмешку. — Вы не станете чернить его память разговорами с человеком, подобным мне. Но я вовсе не такой плохой. Я не заставляю вас снять его кольцо и надеть мое.
— По крайней мере, хоть это верно, — сказала она бесстрастно.
— Вы не хотите рассказать мне про автокатастрофу? — дерзко спросил он. — Иначе мне снова придется состряпать какую-нибудь ложь для Бадави.
Она опять обратила свой взор к черноте океана.
— Нечего рассказывать. Мы жили тогда в Миннеаполисе. Был ноябрь. Фрэнк, мой муж, и Томми возвращались с покупками домой накануне дня моего рождения. Шел очень сильный снег. Машина попала на участок, покрытый льдом, и потеряла управление. Она ударилась о бетонную опору моста. Муж умер мгновенно. — Она сильно закусила нижнюю губу. — А Томми был ранен, но находился в сознании. Для него это все было ужасно.
— Простите, — сказал он, помолчав мгновение. — Мне очень жаль.
Она устала от всех этих бессмысленных фраз типа «простите», «мне жаль», у нее уже не осталось сил общаться с человеком, который заставил ее заново все пережить.
— Вам жаль, — саркастически проговорила она. — С вашей стороны очень любезно сказать мне это.
— Но мне действительно жаль, черт побери, — вспылил он. — Я же вижу, что ребенку пришлось многое пережить. А вам не приходило в голову показать его психологу и еще кому-нибудь?
— Конечно, я показала его врачам, — теперь ей пришлось еще и оправдываться. — Самый умный из них сказал, что время — лучшее лекарство, и предложил переменить обстановку. С тех пор Томми стал бояться снега, просто приходит от него в ужас.
— И поэтому вы переехали сюда?
— Мне тоже не хотелось видеть снег. Томми раньше нравилось отдыхать у моря. А к психологу я вожу его и здесь, раз в неделю. Она говорит то же самое — должно пройти время.
Поднявшийся легкий ветер еще больше растрепал густые волосы Грэга и еще сильнее обозначил его сильное тело под рубашкой. Он посмотрел на звезды.
— А вам тоже потребуется много времени, чтобы преодолеть все это?
— Преодолеть то, что случилось с Томми? — Она посмотрела туда, где стоял ее маленький дом, темный и пустой. — Конечно. Каждый раз, когда я вижу печаль в его глазах…
— Я имею в виду совсем другое. Любому дураку ясно, как много он значит для вас. Я имел в виду, много ли времени потребуется вам, чтобы пережить потерю мужа.
Она засунула руки поглубже в карманы и сжала их в кулаки.
— Я буду откровенна, мистер Хьюстон. Я лишилась мужа задолго до его смерти. Он был таким же, как вы. Брак он считал шуткой, верность — самой смешной вещью на свете, а отцовство полагал чем-то необязательным для себя.
— Вы хотите сказать…
— Я хочу сказать, — прервала она его, — что он не относился серьезно ни к браку, ни к отцовству. Правда, время от времени он пытался показать мне, что заботится о нас. Его последняя поездка с Томми по магазинам и была проявлением этой заботы.
Она подошла к перилам балкона и посмотрела вниз на пляж и темные волны.
— Смешно, не правда ли? Он попытался сделать доброе дело для разнообразия, и это его убило.
— Господи, Линда, — мягко сказал Грэг, — почему же вы оставались с ним?
— Я как раз собиралась оставить его. — Она подняла подбородок. — После Рождества. Но не успела. Об этом позаботилась снежная буря.
Он стоял, глядя на нее сзади. Плечи ее были напряжены, она крепко вцепилась руками в перила. Он понял, что она изо всех сил пытается взять себя в руки. Ему стало как-то не по себе.
— Линда, — спросил он, — вы плачете?
— Нет, — ответила она, но по ее странному глухому голосу он догадался, что она говорит неправду.
Ему захотелось подойти и прикоснуться к ней, как-то утешить, но теперь он стал осторожнее. Слишком часто она вздрагивала при его прикосновении. А он не привык быть отвергнутым — это делало его сварливым и не очень вежливым.
Все-таки он подошел к ней и наклонился так близко над ее ухом, что даже почувствовал, как легкая прядь ее волос, словно шелк, задела его губы.
— Почему же вы до сих пор носите его кольцо? — тихо спросил он.
— Чтобы оно напоминало мне.
— Напоминало вам о чем?
— О том, чтобы я никогда больше не влюблялась, — с горечью произнесла она. — У меня с этим плохо получается. Я устала от этого разговора. Не могли бы вы уйти? Пожалуйста.
Ее волосы все еще трепетали, мягко лаская его лицо, и он опять едва подавил в себе желание дотронуться до нее. Он ощущал запах ее духов — что-то похожее на полевые цветы.
— Хорошо, я пойду.
Она повернулась к нему, чтобы холодно попрощаться, но что-то в его лице остановило ее. Он долго молча смотрел на нее, затем знакомая насмешливая ухмылка вновь появилась на его губах.
— Спокойной ночи… миссис Хьюстон, — сказал он, вложив в последние слова весь свой сарказм. Затем повернулся и ушел.
Она осталась одна, слушая непрекращающийся шум моря.
Всю ночь окна оставались открытыми, и Линда проснулась от чудесного запаха свежеприготовленного кофе и еще теплых пирожков, доносящегося с улицы. Откуда-то долетали настойчивые жужжащие звуки — где-то косили газон, а еще где-то работал пылесос.
Они с Томми были уже одеты, когда Грэг постучал к ним и пригласил на завтрак. Сарра сопровождала его. Она была просто великолепна в своем бело-розовом наряде, но выглядела несколько смущенной.
Грэг, как обычно, был босиком, в драных шортах и еще одной расстегнутой гавайской рубахе. На сей раз, на ней был сногсшибательный рисунок из обезьян, раскачивающихся на банановых пальмах. Но Линда вынуждена была признать, что в его бесцеремонной и несколько вульгарной манере вести себя было своего рода очарование. Он особенно ухаживал за Саррой, которая прямо-таки щебетала, когда он шутил с ней и осыпал ее комплиментами.
После завтрака он взял гитару и снова спел для Томми. Тот сидел у его ног и заворожено слушал.
Линда и Сарра обменялись взглядами, как бы продолжая вести безмолвный диалог.
Он совершенно покорил Томми, говорили темные глаза Сарры. И, кажется, мальчику это на пользу. Вот и попробуй тут угадай.
Томми может любить его, если хочет, а я сделана из более прочного материала, отвечал ледяной взор Линды.
