— Ладно, вы поезжайте, — предложила Тони, — а я вас догоню. Вы куда?
— Такой день прекрасный! — Керри улыбнулся. — Поедем на Пятую милю.
— Отлично.
Спальня Кейт, откуда открывался чудесный вид на Касл-Хилл, была выдержана в светло-зеленых и белых тонах. На стенах висели акварели викторианской эпохи с изображением растений. Из мебели стояли диван, два глубоких кресла, небольшой круглый столик, прелестное антикварное трюмо у двери и высокий книжный шкаф, выкрашенный белой краской, до отказа набитый книгами и симпатичными безделушками. Удобная просторная комната любимой дочери хозяйки дома.
— Платья здесь, — указала Кейт, направившись в смежную комнату, служившую гардеробной. Назад она возвратилась с подвенечным платьем из блестящего, словно светящегося шелкового атласа цвета магнолии.
— Ой, какая прелесть! — Глаза Тони заблестели от восторга.
— Я знала, что тебе понравится.
Тони благоговейно коснулась пышной юбки, соединяющейся с приталенным корсажем без бретелек. Глубокий вырез в форме сердца окаймляли атласные розы. Верх был отделан изысканным кружевом цвета шампанского и украшен ручной бисерной вышивкой и мелким жемчугом.
— К нему есть головной убор, — возбужденно затараторила Кейт. — Диадема из атласных роз с короткой пышной вуалью.
— У Керри дух захватит, когда он тебя увидит.
— Надеюсь. — Кейт улыбнулась. — Ты знаешь, что наша эмблема — лебеди?
— Да, Джоэл говорил.
— Лебеди подбирают себе пару один раз и навсегда, — мечтательно произнесла Кейт. — Таким будет наш брак.
— Чего я вам и желаю. — Тони порывисто потянулась вперед и поцеловала Кейт.
— Ты тоже заслуживаешь хорошей жизни, — подхватила та. — Тебе нелегко пришлось.
— У меня были свои радости, Кейт.
— Не уезжай, Тони. Оставайся.
— Но, я же не смогу жить вместе с вами, ребята, — рассмеялась Тони, растроганная искренней симпатией Кейт.
— Наура — наполовину твой дом, — просто сказала та. — Не думай, будто я хочу выгнать тебя. Ты много значишь для нас. Керри ужасно по тебе скучал.
Тони вспыхнула и отвернулась.
— И все же он говорил довольно холодно, когда я звонила. На многие письма не ответил. Я уж решила, что потеряла его, Кейт.
— Керри страдает молча, — вздохнула та. — Он все носит в себе.
— Как и многие из нас. Я тебе очень благодарна. За то, что облегчила его боль.
— Что-то разговор у нас пошел чересчур серьезный. — Кейт сделала попытку улыбнуться. — Мы же пришли примерить твое платье!
Платье Тони тоже висело на вешалке в гардеробной. Оно было сшито из матового шелкового атласа изысканного, трудноопределимого сине-фиалкового оттенка. Без бретелек, но для церемонии предлагался короткий гипюровый жилет-болеро, оставлявший плечи открытыми и мягко облегавший бюст. Корсаж на косточках, так что лифчик не понадобится. Чрезвычайно довольная, Тони сняла желтое хлопчатобумажное платье, которое надела к завтраку, и облачилась в новый наряд. Юбка расширялась книзу от слегка заниженной линии талии, углом сужавшейся впереди. Цвет, покрой, роскошная ткань — все было безупречно. Она подошла к старинному зеркалу. Фигура отразилась в нем почти полностью. Девушка потянулась за кружевным болеро, надела, любуясь тем, как красиво кружева обрамляют обнаженные плечи. Здесь же стояли атласные туфельки на высоких каблуках в тон платью. Какое оно красивое! Чтобы получше рассмотреть себя в новом наряде, Тони отправилась в апартаменты миссис Бирсфорд. Она постучала в дверь, постояла. Не дождавшись ответа, повернула ручку и плавно скользнула внутрь. В таком платье не ходишь, а плывешь, будто лебедь.
Соня занимала целую анфиладу комнат, состоящую из гостиной, с одной стороны, и спальни с гардеробной и ванной — с другой. Гардеробная представляла собой просторное помещение, в котором можно было повернуться, отойти подальше и хорошенько разглядеть себя в зеркалах, занимавших одну из стен целиком.
Тони зажгла все лампы и поразилась тому, как ее платье заиграло при ярком свете. На секунду она словно не узнала себя. В море света ее длинные волосы заблестели, будто в них вплели золотые и серебряные нити. Щеки от волнения горели нежным румянцем, а глаза искрились, подобно драгоценным камням, их цвет казался более насыщенным на фоне фиалкового атласа.
Какое волшебное настроение может создать романтический наряд! Она шагнула вперед, желая рассмотреть себя получше, даже подышала на стекло и протерла его, чтобы убедиться, что она настоящая. Медленно повернувшись, словно в старинном танце, Тони собрала волосы и стала укладывать их на разные лады, гадая, какую лучше сделать прическу, чтобы подошла к ее головному убору из цветов: распустить по плечам, зачесать наверх или закрепить на шее свободным узлом. Конечно, ее платье подружки невесты великолепно, но насколько чудеснее было бы стоять в собственном подвенечном одеянии, мечтая о том мгновении, когда она заглянет в лицо мужчины, которого любит всем сердцем. Мужчины, который стал неотъемлемой частью ее жизни.
От этой фантазии перед ее мысленным взором вдруг возникла живая картинка, которая не исчезла сразу, а задержалась, словно время ненадолго остановилось.
Она увидела привлекательное лицо, утонула в глубинах серебристо-серых глаз, обладатель которых наклонил черноволосую голову, его красиво очерченные губы приникли к ее губам. Иллюзия была настолько полной, что Тони вздрогнула и прерывисто вздохнула, а в следующую секунду весело посмеялась над собой: ну и глупая же она! Приходилось признать: она стала очень возбудимой, и все за какие-то несколько дней! Что же это было сейчас? Предзнаменование, знак, посланный судьбой?
Тони не сразу поняла, что в соседней комнате кто-то появился. Вероятно, пришла Соня — посмотреть, как она выглядит. Тряхнув головой, подхватив одной рукой пышную юбку, Тони заспешила в спальню — и застыла на месте с бьющимся сердцем, услышав голос не Сони, а Берна.
— Мама, ты здесь? — В его тоне слышались теплота, небрежность и легкий оттенок нетерпения. — Я только что вспомнил, мы не…
Он не договорил. Увидев перед собой прелестное создание, он буквально остолбенел от неожиданности.
— Берн! — Едва не столкнувшись с ним, Тони вздрогнула и покачнулась, словно цветок лилии на длинном стебле.
— Извини, я искал маму. — Он хотел произнести это непринужденно, а получилось резко, почти грубо. Ничего, так даже лучше, успокоил себя Берн. Для них обоих.
— Соня сказала, что у нее дела. — Тони еле перевела дыхание, чувствуя легкое головокружение под взглядом его искристых глаз. — Я примеряю платье, в котором буду на свадьбе.
