— Бедняжка. — Джон обнял Патрицию за талию. — Я провожу тебя до бунгало. Как ты считаешь, мазь, которой ты мазала меня от ветрянки, поможет тебе? Там осталось еще немножко.
— Спасибо за заботу, Джон! — Растроганная Патриция погладила мальчика по голове. — Я лучше сделаю компресс. А вы отправляйтесь по своим делам. Увидимся вечером!
К счастью, дел в этот день оказалось много.
Вечеринку, которую Лиз обещала гостям ресторана в качестве компенсации за неприятное зрелище, увиденное ими накануне, решено было устроить на пляже. Дэвид выкопал яму для костра, над ней установили вертел. По пляжу расставили легкие пластмассовые столы и раскладные стулья. Патриция крутилась как белка в колесе, помогая Лиз и Дэвиду, ей даже некогда было пообедать.
— Я надену саронг, — заявила Лиз, — и ты тоже надень, Патриция, пусть гости чувствуют себя, как на острове в Тихом океане!
— Согласна. Только у меня нет саронга.
— У меня два, один я дам тебе. Официантки, нанятые нам помогать, тоже с удовольствием оденутся так. Дэвиду подберем что-нибудь в том же стиле. — Лиз была полна энтузиазма.
— Я поддержу компанию, — Патриция улыбнулась, — а как быть со Стивом?
— Стив пусть надевает, что хочет. Ему бесполезно советовать, что надевать или делать. — Пожав плечами, Лиз продолжила: — Но у меня есть кое-что для Джона. Я думаю, вечеринка пройдет отлично. Сегодня полнолуние. Приободрись, детка!
— Я, по-моему, и так в порядке, — промямлила Патриция.
— Хм, в саронге и при полной луне ты сразишь Стива Эрбоу наповал!
— Зачем?
— Детка, — Лиз погладила Патрицию по щеке, — пусть знает, что если ты ему нравишься, то он должен вести себя подобающим образом. Стив подвержен смене настроений. Но это дело поправимое. Надо только привыкнуть и знать, на какие кнопки нажимать. Ну вот, помяни черта, и он тут как тут! Стив и Джон вернулись. Утром мистер Эрбоу сказал, что я могу распоряжаться сегодня всем по своему усмотрению и он будет выполнять мои распоряжения с радостью. Но это все равно что просить тигра побыть миленьким котеночком! Я думала, они хоть вернутся попозже. — Лиз заторопилась по своим делам.
Патриция наблюдала за Лиз с улыбкой на губах, но в глубине глаз пряталось беспокойство. Вести себя подобающим образом — это как? И как должна она вести себя лунным вечером с мужчиной, который только утром… Нет, она не станет об этом думать! Патриция сделала неловкое движение, и тут же почувствовала боль в ушибленной ноге.
При других обстоятельствах она даже не обратила бы на это внимания. Но сейчас… Кто может заставить ее делать то, что она не хочет делать? У нее появился прекрасный предлог не участвовать в сегодняшней вечеринке, и она собиралась им воспользоваться.
Лиз появилась в офисе около четырех часов.
— Вот саронг, Патриция. И пообещай мне, что украсишь волосы цветами! Кстати, Джон сказал мне, что ты ушибла ногу. У меня есть прекрасное лекарство! — И она протянула Патриции тюбик с мазью. — И, раз уж у тебя травма, будешь развлекать гостей беседой и восхищать всех своей красотой. А сейчас отправляйся домой, намажь лодыжку мазью и отдохни. Мы ждем тебя к шести.
И Лиз побежала по своим делам, как всегда, энергичная и уверенная в себе.
Патриция принялась разглядывать саронг. Чудесная шелковая ткань бледно-зеленого цвета с ярко-розовыми цветами в другой раз, возможно, порадовала бы ее, но сейчас Патриции стало до слез жалко себя. Ничегошеньки в ее жизни не изменилось. Ее даже никто не спросил. Ей просто велели поступать так-то и так-то.
Патриция тем не менее выполнила все рекомендации Лиз и даже поспала полчасика. Разбудил ее Джон, который, полный радостного ожидания, ворвался в ее бунгало.
— Они развесили по деревьям китайские фонарики, а еще будут танцы! — сообщил он Патриции и, радостно потирая руки, добавил: — Будет чертовски весело!
— Джон, — сказала Патриция, пытаясь спрятать улыбку, — мне кажется, не стоит пользоваться такими выражениями.
— Я слышал, как Дэвид это говорил.
— Дэвид гораздо старше тебя.
— Значит, если тебе двадцать один или больше, то ты можешь так говорить, а если меньше — то нет?! Почему? Я понимаю, что я не могу водить машину, потому что не достаю до педалей. Это настоящая причина. А здесь я не понимаю почему. — Джон смотрел на Патрицию с обидой и искренним недоумением.
— Выслушай меня. Есть много вещей, которые детям нельзя делать, потому что они недостаточно взрослые, или недостаточно сильные, или это вредно. Но ругаться, — Патриция сделала небольшую паузу, чтобы подчеркнуть важность сказанного, — ругаться не следует никому. Это некрасиво, Джон. Поэтому детям просто-напросто запрещают произносить такие слова. Когда же ты вырастешь, у тебя будет собственное мнение на этот счет.
— Если так делают Стив и Дэвид… — Джон на мгновение задумался и продолжил: — То я тоже, наверное, буду так делать, когда вырасту. Ладно, подожду, пока стану взрослым! О, чуть не забыл! — Он выбежал на террасу и вернулся с букетом ярких цветов. — Лиз сказала, что они тебе понадобятся.
Одевшись, Патриция еще долго вертелась перед зеркалом, примеряя саронг то так, то этак. Она воткнула в распущенные волосы ярко-красный цветок и как раз собиралась набросить на шею венок, когда на террасе послышались шаги.
— Тук-тук! — раздался голос Стива. — Ты готова?
— Я уже выхожу! — В волнении Патриция теребила венок и сломала несколько цветочных головок. — Если тебя послали за мной, то можешь идти, я буду через минуту.
— Я принес тебе кое-что. — Стив уже стоял в дверном проеме.
Патриция взглянула на него и на секунду утратила способность дышать. Это был совсем другой Стив, совершенно незнакомый. На нем были джинсы и бледно-голубая рубашка, волосы тщательно причесаны, лицо аккуратно выбрито. В руках он держал два бокала.
— Я думаю, мы можем немножко принять для храбрости, — сказал Стив, переступая порог ее комнаты. — Ты выглядишь превосходно, Патриция. Впрочем, ты всегда так выглядишь. — Он откровенно любовался блеском ее волос, мерцанием ее глаз, матовой кожей шеи и обнаженных плеч.
Стив протянул ей бокал. Патриция, поколебавшись, взяла его и быстро отошла в сторону.
— Я не предлагаю тебе сесть. — Она нервно сделала глоток, бренди с содовой обожгло горло. Выждав секунду, Патриция продолжила, стараясь не смотреть Стиву в глаза: — У нас на это нет времени.
— Кажется, слишком поздно говорить, что я не знаю, что сказать. — Стив нежно дотронулся до цветка в ее волосах.
— Может, ничего говорить и не нужно, потому что между нами ничего не было? — Голос Патриции прерывался.
