— Тогда перестань избегать вопросов, — проговорила Кейт.
Он сунул руки в карманы.
— Я не обязан ничего тебе объяснять.
Эти слова причинили Кейт неожиданную боль.
— Я знаю, но мы были любовниками и… — она заколебалась, понимая: то, что она сейчас скажет, навсегда положит конец их игре, — и будем ими снова.
Его глаза потемнели, и он провел пальцем по ее щеке.
— Приятно знать, что ты наконец приняла неизбежное.
Она отстранилась от его прикосновения.
— Так что было между тобой и Гарольдом Вестчестером?
— То, что связывает нас с Гэлом, — старая новость. Она не имеет никакого отношения к нам с тобой.
— Разумеется, имеет. Я не хочу прыгать в постель к парню, который, возможно, совершает что-то неэтичное.
— Неэтичное! — искренне возмутился он. — В этой сделке нет ничего неэтичного. Гэл получает хорошую цену за курорт. Я бы никогда не обманул его, он слишком много значит… — Зак резко замолчал и отвернулся, стиснув перила террасы так, что побелели костяшки пальцев.
Кейт еще никогда не видела, чтобы он настолько утратил свою обычную невозмутимость. Взяв себя в руки, Зак повернулся.
— Ладно, я расскажу тебе. Когда мне было восемь, мой отец зарегистрировался здесь вместе со мной, а потом исчез. И объявился только через шесть месяцев. Вот так.
Кейт не знала, чего ожидала, но уж точно не гнева, который потряс ее.
— Ты хочешь сказать, что твой отец бросил тебя тут?
— Ну, не совсем, — он резко рассмеялся. — Жан-Пьер не был плохим парнем. Он просто не создан быть отцом. Он был игроком. Когда удача шла к нему, он забывал обо всем остальном, вот и все дела. Ну, теперь мы можем оставить эту тему?
Ни за что на свете, подумала Кейт. Она разглядела человека за этой суперсамоуверенной маской. Это потрясло и в то же время пленило ее.
— А где была твоя мать? — тихо спросила она. Зак сел напротив нее и вздохнул.
— Мама умерла, когда я был еще совсем маленьким. Я ее не помню.
— И часто отец забывал о тебе?
— Бывало. — Он взглянул на нее. — Но обычно на пару дней, не больше. Пока мы не остановились здесь.
— Но это ужасно. — Каким ранимым и одиноким он, должно быть, был. Маленький мальчик, брошенный единственным человеком, который должен заботиться о нем. Не потому ли он теперь так упорно добивается контроля над ситуацией?
— Жан-Пьер зарегистрировал нас под ложными именами, а потом исчез. Когда прошло пять дней, а его все не было, я запаниковал.
— И что ты сделал?
— Попытался стащить денег из гостиничной кассы. Гэл поймал меня и выяснил правду. Я вырывался, проклинал его, хотел убежать.
— Ты был напуган, — мягко проговорила Кейт.
— Может быть, — бросил он небрежно, словно его чувства были неважны. — Я думал, они сдадут меня копам. Но вместо этого они приютили меня.
— Что случилось, когда твой отец вернулся?
Зак потер руками лицо. Похоже, это воспоминание было самым тяжелым.
— Было паршиво, — только и сказал он.
— Тебе нужно сказать Гэлу, кто ты.
Зак оцепенел.
— Нет.
— Почему?
— Потому что не хочу, — проговорил он с удивившей ее горячностью. — Я уже не тот жалкий сопляк. Я покинул его много лет назад.
Кейт хотелось спросить, за что он так ненавидит того несчастного ребенка, каким был в восемь лет, но по выражению его лица видела, что он не ответит. Тогда она решила зайти с другой стороны:
— Но почему ты так сильно хочешь купить «Грандж»?
— Честно? Я и сам не знаю. — Он отодвинул стул и встал. — Это был какой-то порыв, против которого я не смог устоять.
— А ты уверен, что Гэл не знает, кто ты на самом деле?
— Уверен. Они с Мэри не знали моего настоящего имени. Они считали, что меня зовут Билли Дженсен. Вначале я не говорил им своего настоящего имени, потому что считал, что так безопаснее, а потом… — он вздохнул. — Не знаю. Наверное, я хотел стать другим человеком.
— Ты был напуганный маленький мальчик, — мягко проговорила Кейт. — Поверь мне, Гэл ни в чем не будет тебя винить, если он такой, как ты его описал.
— Откуда ты знаешь?
Его голос сорвался, и Кейт осознала, что внутри этого несгибаемого, властного мужчины все еще живет частичка того брошенного ребенка, который думает, что не достоин любви.
Она подошла к нему, положила руки ему на грудь, почувствовала твердое биение сердца, и ее сердце сжалось в ответ.
— Ты должен сказать ему, кто ты, — прошептала она. — Должен назвать настоящую причину, по которой ты покупаешь «Грандж».
— И что же это за причина, по-твоему?
— Ты хочешь дом, — просто сказала она. — А этот отель — единственный дом, который у тебя когда-либо был.
Зак был ошеломлен. Она как будто проникла к нему в душу и вытащила оттуда нечто такое, о чем он и сам не знал. Тайное, тоскливое желание, в котором он не признавался никому, даже себе. Он отвернулся от нее и устремил взгляд на океан, испытывая противоречивые чувства вины и раскаяния.
Ее ладонь гладила его спину.
— Гэл — настоящая причина, по которой ты вернулся.
Его пальцы стиснули теплые деревянные перила. Это заставляло его чувствовать себя незащищенным и нуждающимся, как в детстве, таким, каким он поклялся больше никогда не быть.
Зак развернулся.
— Ты ошибаешься. Мне не нужен дом и мне не нужен Гэл Вестчестер.
И ты мне тоже не нужна, в отчаянии подумал он.
Она вынуждает его чувствовать и думать о таких вещах, о которых он не хочет думать. Давно пора перестать канителиться и взять то, что он хочет. Ее тело.
Подавив панику, Зак потянулся к ней.
— Как насчет того, чтобы заказать ужин? — Его ладонь скользнула по ее руке. — Жаль тратить такой закат на работу.
— А правда, что ты был профессиональным игроком в покер, до того как построил «Феникс»? — поинтересовалась Кейт, отложив вилку.
— Ты как будто удивлена, — отозвался Зак, сделав неторопливый глоток вина.
— Немного, — призналась она. — Ты не похож на человека рискового, готового поставить все на удачу.
— Если оставаться сосредоточенным и правильно играть, удачу можно приручить.
Он сказал это с такой уверенностью, что она просто не могла не возразить:
— Я тебе не верю. Если не ты раздаешь карты, не имеет значения, как ты играешь. Вся равно проиграешь.
— Давай сыграем партию-другую, и я докажу, что ты ошибаешься. — Заметив ее колебания, он поспешил добавить: — Не обязательно на деньги. — Он погладил пальцем ножку бокала. — Или ты боишься?
— Разумеется, нет. Но на что же мы будем играть?
