– Знаю. Мне не следовало слишком обнадеживать ее до разговора с миссис Хэйвуд.
– Да, не следовало, – жестко подтвердил Пол. – Остается надеяться, что она пойдет нам навстречу. Хотя вряд ли решение зависит от нее одной. – Он окинул Робин взглядом, заметив тревогу в зеленых глазах, влажные пряди золотистых волос, и его лицо немного смягчилось. – Импульсивная натура – как и прежде!
– И по-прежнему до добра это не доводит! – Она сопроводила свои слова беспомощным жестом. – Все не так, да? Мы попали сюда обманным путем!
Расположение Пола как рукой сняло.
– А какова альтернатива? Каким бы хорошим ни было это заведение, оно по-прежнему остается казенным домом. Уэнди нужно большее. Она заслуживает большего! Согласен, все будет не так просто, когда со сцены уйдешь ты, но я справлюсь!
У него конечно же не будет недостатка в помощницах, удрученно подумала Робин. Познакомившись с Уэнди, она уже с трудом выносила мысль о том, что кто-то заменит ее. Однако единственный другой путь по-прежнему оставался вне обсуждений.
Миссис Хэйвуд появилась в одиночестве.
– Я слышала, вы хотите забрать Уэнди с собой в отель? – без предисловий спросила она.
Пол поспешил ответить сам:
– Если нам будет это позволено, то да. Конечно, предстоит выполнить некоторые формальности, прежде чем мы сможем увезти ее из страны, но было бы лучше, если время, которое на это потребуется, мы провели бы вместе.
– Полагаю, это всем бы пошло на пользу, – с едва заметной усмешкой согласилась женщина. – Я только что видела распухшую губу Чарли.
– Так, значит, можно? – с облегчением проговорила Робин. – Вот здорово! А как вы думаете, когда мы сможем увезти ее домой?
– Возможно, уже в понедельник. Она ведь не гражданка ЮАР, что упрощает дело. Кстати, я отправила Уэнди помыться и переодеться. Хотя больших улучшений не обещаю. Все, что у нее было, когда ее привезли сюда, – это две пары брюк и несколько маек. У нас есть большой выбор одежды для детей вроде Уэнди, однако она даже не взглянула на платья.
Робин рассмеялась.
– Я сама была сорванцом, но с возрастом это прошло. Уверена, и с Уэнди будет так же.
– У нее для этого достаточно времени, – согласилась миссис Хэйвуд. – А у вас есть свои дети?
– Нет, – сообщила Робин.
– Пока нет, – поправил ее Пол.
– В таком случае – удачи. – Она повернулась к Уэнди, появившейся в проеме открытой двери, и покачала головой при виде хлопчатобумажных брюк и рубашки, на которой когда-то был бело-голубой узор, ныне слившийся в одно расплывчатое пятно.
– Почему ты надела это старье?
– Потому что другие вещи – не мои. – Столь невозмутимый ответ вызвал очередное покачивание головы.
– Ну что ж, по крайней мере, они чистые. Где твоя сумка?
– В холле. – Уэнди покосилась на Пола. – Мы уже можем идти?
– Да, – сказал он.
Выйдя из парадной двери, они обнаружили, что длинный низкий седан, который Пол нанял для поездки сюда, сплошь облеплен детьми. Преисполненная сознания собственной важности, Уэнди сообщила всем, что едет на машине в отель, а потом – на самолете в Америку, где будет жить в доме с десятками комнат и утиным прудом в саду.
Она без особого сожаления попрощалась с миссис Хэйвуд, а когда машина тронулась, вяло помахала рукой на прощание столпившейся кучке детей. Когда дом исчез за поворотом, девочка, расслабившись, откинулась на сиденье и провела рукой по его мягкой коже.
– Хорошая машина, – прокомментировала она. – Ваша?
– Нанятая. – Пол взглянул на маленькую фигурку, отражавшуюся в зеркале дальнего вида, и его губы слегка изогнулись в улыбке. – А ты многое знаешь о машинах?
– Не о таких, – ответила Уэнди, приняв вопрос за чистую монету. – У папы была старая развалюха. А в Штатах у вас есть машина?
– Две, – подтвердила Робин. – Нет, три, если считать мою.
– Три машины! – В детском голоске звучало глубокое удовлетворение. Думаю, мне там понравится.
Вскоре после этого, нимало не смущаясь, она проплыла по роскошному холлу отеля и вошла в лифт так, словно делала это всю свою жизнь.
Номер тоже вызвал у нее одобрение. Она вихрем пронеслась по нему, ничего по пути не упустив.
– А почему ваши вещи в одной спальне, а вещи тети Робин – в другой? спросила она, вернувшись в гостиную и с беспокойством оглядывая взрослых. Вы поссорились? – Когда не последовало немедленного ответа, на лице Уэнди промелькнула тревога. – Из-за меня?
– Никто не ссорился, – поспешила заверить ее Робин. – Просто нас утомила дорога, и мы не хотели друг другу мешать.
Объяснение вышло неубедительным. Но Уэнди оно, казалось, устроило, и ее лицо вновь прояснилось.
– Наверное, теперь вы захотите занять ту, с большой кроватью. Я перенесу ваши вещи, – добавила она, поворачиваясь к Полу.
Тот остановил Робин, когда она последовала было за девочкой. Лицо его выражало решительность.
– Пускай!
Робин, стиснув зубы, постаралась унять внутреннюю дрожь и только тогда сказала:
– Мы никак не можем спать в одной постели!
– И что ты предлагаешь? – Он говорил тихо, но оттого не менее убедительно. – Рассказать правду – после всего, что наговорила ей там?
Хочешь, чтобы она подумала, будто ты лгала ей, изображая неравнодушие?
– Конечно нет! – воскликнула Робин. – И я не лгала. Она потрясающий ребенок!
– Да. И ребенок с тяжелой душевной травмой. Больше всего она сейчас нуждается в стабильной обстановке. А вот что ей совершенно ни к чему – так это знать, что мы не те, за кого себя выдаем.
– Но ведь когда-то же ей придется узнать правду, – заметила Робин.
Серые глаза вспыхнули.
– Ты обещала мне три месяца.
– Только для того, чтобы состоялось удочерение. Я не рассчитывала, что придется притворяться в чем-то еще.
– Не было никакого притворства в том, что ты чувствовала, когда разбудила меня сегодня днем, – мягко возразил Пол. – С моей стороны – тоже. – Он притянул Робин к себе, не обращая внимания на вялое сопротивление, и обхватил ладонями ее лицо. – Почему мы не можем на время забыть обо всем остальном и просто наслаждаться тем, что есть?
Утонув в глубине серых глаз, чувствуя, как Колотится сердце и дрожит тело, Робин испытывала неодолимое желание сказать: пропади все пропадом! Пол прав. Почему бы не насладиться тем, что есть? Три месяца – это много.
Но не вся жизнь, пришла отрезвляющая мысль. А что потом? А как же Шон?
Если он уже вернулся, то наверняка прочел ее письмо. Абсолютно платоническое примирение ради ребенка, написано там. Неужели ее слово так мало стоит?
– Я не буду с тобой спать, – процедила Робин сквозь зубы. – Заруби это себе на носу! Если нам придется жить в одной комнате, ты будешь спать в кресле или на полу. Понятно?
