Маура потупила взор, глядя на свои стиснутые руки, покоившиеся на коленях. Она мысленно молила о том, чтобы тетушка ей поверила. Она ведь была вполне искренна, когда говорила Эвероду, что не желает быть пешкой в его игре.
Минуту помолчав, Жоржетта кивнула и расправила локон, прилипший к мокрой от слез щеке Мауры.
— Ну конечно же. Ты думала только о своих родных. Ты славная девочка, Маура. Мои обвинения были так несправедливы! Я, когда произносила их, уже чувствовала, что буду об этом сожалеть.
— Можно, я пойду? — спросила Маура, мысленно негодуя на себя за этот раболепный тон.
— Да. Пойди умойся и отдохни. Сегодня вечером мы едем в театр, и я хочу, чтобы ты предстала перед Роуэном в лучшем виде, — ласково сказала Жоржетта; по ее лицу было заметно, что мысли ее переключились на грандиозные планы в отношении будущности племянницы.
Маура выскользнула из тетушкиных объятий. Она молча встала и деревянной походкой направилась к двери.
— Маура!
Девушка замерла, взявшись за дверную ручку и не оборачиваясь.
— Ты поступила очень мудро, решив пощадить чувства Уоррингтона. Он огорчится, если узнает, что Эверод говорил с тобой.
Маура искоса посмотрела на тетушку — та явно подыскивала слова.
— Если Эверод снова попытается заговорить с тобой, думаю, для тебя же будет лучше сказать мне об этом немедля. А пока я не вижу причин сообщать Уоррингтону, что его наследник опускается до того, чтобы использовать тебя для нанесения мне новых обид. — Жоржетта выдавила улыбку. — Я не потерплю, чтобы Эверод причинил зло тебе, мое сокровище.
— И я тоже, тетушка Жоржетта.
Маура тихонько прикрыла за собой дверь.
Пэйшенс Ноуден, графиня Рэмскар, предвкушала увлекательный вечер в театре, обещанный ее супругом. Ему следовало бы предупредить ее, что главная драма развернется в ложах, а не на сцене. С самого начала Рэм исчез за задернутыми портьерами ложи вместе с Кэддом, мистером Броули (которого друзья называли просто Маком — так ему больше нравилось) и Солити. Они пошли обсуждать дела lessauvagesnobles.
Графине уже доводилось сидеть в ложе, пока муж улаживал размолвки между своими друзьями. Она смирилась с этим и приготовилась насладиться пьесой в одиночку. Однако стоило мужчинам удалиться, как Килби, жена Солити, принялась оживленно шептаться о чем-то со своей золовкой Фэйр. Внимание дам привлек некто в ложе справа.
Пэйшенс, не в силах противостоять искушению, пересела в пустующее кресло мужа.
— Сдаюсь, — сказала она. — Что произошло? Что-то опасное? Кто-то кого-то вызвал на дуэль?
Хотя Рэмскар отказывался обсуждать с ней вопрос о дуэлях, Пэйшенс не забыла, что однажды он вызвал одного джентльмена из-за нее. Тот пошел на попятный, и секунданты передали Рэмскару его извинения. Для нее все это было ужасным испытанием. Ведь отец Рэмскара умер от смертельных ран, полученных на дуэли, и она не хотела потерять мужа таким же образом.
Фэйр, жена Макуса Броули, заметила волнение Пэйшенс и ободряюще пожала ей руку. Фэйр по рождению принадлежала к семье Карлайлов. Вся жизнь этой несчастной женщины проходила среди упрямых безжалостных мужчин.
— Нет-нет, никто никого не вызвал, — успокоила Фэйр. — Пока, во всяком случае.
Пэйшенс от облегчения закрыла глаза.
— Тогда кто же попал в беду?
Килби придвинулась ближе, чтобы никто не мог подслушать их разговор.
— Эверод, — ответила она совсем не так спокойно, как ее золовка.
— Эверод? — Пэйшенс от удивления захлопала глазами. — Он же еще не приехал! Я знаю, что виконт может кого угодно вывести из себя, но посылать вызов на дуэль, даже не явившись лично, — такого даже от Эверода я не ожидала! — Она, прищурившись, посмотрела в том направлении, которое возбудило интерес ее соседок, но ничего необычного среди зрителей не заметила. — Должно быть, в этом замешана женщина.
Недолгого знакомства с Эверодом было достаточно, чтобы Пэйшенс поняла: виконт распутник. Невозможно отрицать: он обладал неким обаянием, которое могло заставить женщину поставить на карту свою репутацию в надежде завоевать его сердце. Хотя Пэйшенс ни единой душе, особенно своему мужу, в том не призналась бы, но даже она была неравнодушна к чарующей улыбке Эверода и его безмолвным намекам на радость, которую сулили совместные любовные шалости.
Пэйшенс вздохнула. Обе соседки посмотрели на нее вопросительно.
— Ну как только речь заходит об Эвероде, тут уж непременно должна быть замешана женщина, — сказала она, как бы оправдываясь.
— Не всегда, — прошептала Килби, осторожно указывая направо. — Вон тот джентльмен, восьмая ложа напротив… Он не кажется тебе знакомым?
До своего замужества Пэйшенс объехала все уголки сельской Англии, играя второстепенные роли в театрах и ярмарочных балаганах. При этом она была мелкой воровкой довольно высокой квалификации, хотя такой профессией не приходилось гордиться, а уж тем более хвастать в свете. Как бы то ни было, приобретенные навыки сослужили ей добрую службу и в высшем обществе.
Раскрыв свой веер с цветочками, она разгоняла теплый воздух, исподтишка высматривая джентльмена, который привлек внимание Килби и Фэйр. Изображая скуку, Пэйшенс переводила взгляд с ложи на ложу и скоро нашла предмет своих поисков, сделав вид, что смотрит на соседнюю ложу. Ей потребовался один миг, чтобы боковым зрением увидеть все подробности, какие ей хотелось. Мужчина был весьма пожилым, за шестьдесят. Волосы редкие, посеребренные сединой, очень коротко подстриженные. Хотя он сидел, Пэйшенс прикинула, что роста он высокого и обладает прекрасным аппетитом, если судить по слегка выступающему брюшку Насколько она могла видеть, мужчина был довольно красив. В нем было некое чувственное обаяние, заметное сейчас, когда он непринужденно беседовал со своей спутницей.
Некое обаяние…
Пэйшенс вдруг ощутила легкое головокружение.
— Мамочки! Неужели это…
Фэйр кивнула, и бриллианты в ее локонах цвета корицы замерцали в тусклом свете.
— Отец Эверода, лорд Уоррингтон. А рядом с ним — леди Уоррингтон, четвертая по счету.
Пэйшенс позволила себе вновь, теперь уже открыто, посмотреть на блондинку.
— Ты уверена? Она же в дочери ему годится! — И поспешно опустила глаза. — Да нет, все верно. Никакая она ему не дочь.
— Конечно, теперь-то ты видишь: раз она держит руку на его… — хихикнула Килби.
— Килби! — одернула невестку Фэйр.
— Да ведь здесь вдоволь укромных местечек! — воскликнула герцогиня с видимым удовольствием. — А проделывать такие вещи на людях — значит заведомо возбуждать пересуды.
