Дороти никогда не пеняла ему. Наоборот, стоически давилась его завтраками, которые неизбежно заканчивались взрывами смеха, потом следовали поцелуи и все прочее прямо на полу в столовой. Теперь оставалось лишь ностальгически вспоминать об этом чудесном времени...
Дороти на секунду замерла с вилкой в руках, словно вспомнила о том же.
— Я никогда с тех пор не готовил суфле или рябчиков, — признался Джон.
— Это было не так уж плохо.
Джон обомлел: неужели они вспоминают об одном и том же?
— Ты держался тогда молодцом. Если бы такое случилось со мной, я бы просто разревелась, а ты нашел силы смеяться.
Неужели это все, что она запомнила?
— Это ты начинала первая смеяться, — несмело напомнил Джон.
— Потому что ты выглядел огорченным. Надо же было как-то подбодрить тебя.
— Что, если нам снова посмеяться? — Нет, не то, подумал Джон, мне сейчас совсем не хочется возвращаться в те счастливые времена, все изменилось безвозвратно. — Я хочу сказать... Извини, если обидел тебя сегодня. Кажется, я вечно все порчу.
— Все в порядке. — Дороти небрежно пожала плечами и едва заметно улыбнулась.
— Нет, я действительно был не прав. — Джон для большей убедительности хлопнул ладонью по столу. — Как я мог ругать тебя, если сам лишил тебя всякого средства передвижения? Извини меня, Дороти.
— Успокойся, уже извинила. Ешь омлет, пока не остыл.
Но Джону было совсем не до еды. Ему не давала покою непосредственная близость Дороти. Они сидели так близко друг от друга, что иногда случайно соприкасались локтями, и, стоило Джону чуть двинуть ногой под столом, он мог бы коснуться ее бедра. С огромным трудом он заставил себя кое-как поддерживать беседу за ужином.
— Тебе налить еще джина? — спросил он, складывая на тарелке вилку и нож.
Дороти покачала головой.
— Нет, я предпочту кофе.
— Не притворяйся трезвенницей.
— Ты же знаешь, я много не пью.
— Еще стаканчик тебе не помешает. Давай расслабимся в конце такого беспокойного дня.
— Ну почему же, день был не самым плохим. Я чувствовала себя прекрасно, пока...
Пока не вернулась домой и не столкнулась со мной, мысленно закончил Джон. Он почувствовал себя обиженным.
— В таком случае, приготовь кофе сама, а я пока налью себе выпить.
Джон вышел из кухни и постарался успокоиться. К чему эти обидные намеки? Да, он сделал Дороти выговор. Но в конце концов он же собирается с ней развестись!
Постепенно Джон остыл и решил, что несправедливо валить все на бедную Дороти. На самом деле она не совершила ничего предосудительного, это все игра его больного воображения. Надо взять себя в руки и успокоиться.
Вернувшись в кухню, Джон заметил, что вся грязная посуда составлена в раковину, а Дороти, положив в чашку растворимый кофе, ожидает, пока закипит чайник.
— Тебе ни к чему было все убирать, — проворчал Джон.
— Не могли же мы оставить этот беспорядок до прихода миссис Смит.
— Я бы сам все убрал чуть позже.
Глаза Дороти сверкнули недовольством.
— Успокойся, Джон, все уже сделано.
Дороти налила в чашку кипятка из чайника, добавила в кофе молока и размешала ложечкой. Потом снова посмотрела на Джона.
Он завороженно наблюдал за Дороти и неожиданно подумал: как же он будет жить без этой женщины? Теперь он уже не был абсолютно уверен, что действительно хочет развода с ней.
— Я возьму кофе к себе в комнату, — спокойно сказала Дороти и встала.
— Подожди.
И, совершенно не осознавая, что делает, Джон привлек Дороти к себе.
Дороти инстинктивно поняла, что сейчас никак нельзя отталкивать Джона.
Чувствовалось, что весь вечер он находился на взводе. Дороти безошибочно угадывала состояние мужа, полгода жизни с ним бок о бок не прошли даром. Она понимала, что Джон снедаем сильнейшим желанием заняться с ней любовью.
За ужином Джон был как на иголках, и Дороти опасалась даже невзначай коснуться его и старалась отстраниться, чтобы состояние мужа не передалось ей. Но не всегда это удавалось, и тогда Дороти приходилось призывать на помощь всю свою выдержку, чтобы оставаться невозмутимой.
— По-моему, нам лучше перебраться в гостиную, там удобные кресла, — почти прохрипел Джон.
Вместо того чтобы придумать какую-нибудь отговорку и остаться в кухне, Дороти подчинилась и смело ринулась навстречу опасности — будь что будет.
В гостиной она ловко увернулась от объятий Джона и быстро села в одно из мягких кресел. Краем глаза она заметила, что Джон немного растерялся от ее неожиданного маневра, поскольку явно вынашивал совсем другие планы. Но он быстро взял себя в руки и молча опустился в кресло напротив Дороти.
И тут Дороти поняла, что допустила оплошность. Джон как-то признался, что больше всего ему нравится наблюдать за ней, и Дороти ничего не имела против. Ей тоже нравилось постоянно чувствовать себя желанной и ощущать, как Джон заводился от одного взгляда на нее. Он раздевал ее глазами и мог визуально заниматься с ней любовью. Это стало у них чем-то вроде любовной игры. Дороти не надеялась больше испытать ничего похожего ни с одним другим мужчиной.
Она почувствовала знакомую истому и боялась посмотреть на Джона. Но тот, напротив, не сводил с нее своих рыжевато-карих глаз, в которых Дороти уже когда-то утонула, раз и навсегда.
Ее кофе почти остыл, однако Дороти боялась пошевелиться. Как и Джон, она горела желанием заняться с ним любовью, но всеми силами старалась держать себя в рамках.
— Пей свой кофе, иначе он окончательно остынет.
Дороти показалось, что Джон прочел ее мысли. Прежде чем взяться за чашку, Дороти отважилась посмотреть на него и уже не смогла отвести глаз. Казалось, ее притягивает невидимый магнит.
— Иди ко мне, — прошептал Джон.
Дороти с трудом сглотнула и облизнула пересохшие губы. Ее глаза потемнели.
— Зачем?
— Как будто ты не знаешь, — прохрипел Джон.
Магнит не отпускал ее, и Дороти медленно, словно внутренне сопротивляясь, пошла к Джону, не отрывая от него взгляда. Она чувствовала себя во власти какой-то неведомой силы, которая парализовала ее волю.
— Ты знаешь, что ты ведьма? — прошептал Джон, когда Дороти опустилась на его колени. — Ты лишаешь меня воли, заставляя поступать вопреки принципам.
Их губы слились в чувственном и долгом поцелуе. Потом Джон усадил Дороти рядом с собой на диван и, прикусив зубами, стал медленно тянуть вниз язычок «молнии» на ее комбинезоне.
Это было настолько неожиданно и эротично, что Дороти инстинктивно подалась к Джону, ее дыхание стало прерывистым. Никогда в жизни она не переживала подобного взрыва эмоций.
