Клэр непонимающе уставилась на него.
— Обязательства?
— Мы должны пожениться.
На несколько секунд она окаменела от шока, мысли смешались.
— Это… это просто смешно!
— Я не вижу иного способа сохранить честь, не потеряв всего, чем жила моя семья последние семнадцать лет.
Клэр судорожно пыталась найти веский аргумент против, но ничего не приходило на ум.
— А почему ты сказал, что обязательства удвоились. — поинтересовалась она, желая выгадать время.
— Еще один вопрос чести.
Внезапно до нее дошло. Расширив глаза, она впилась взглядом в его лицо.
— Ты имеешь в виду прошлую ночь? Но ведь я сама так решила.
— Это ничего не меняет. Долг есть долг. — Маркос говорил тихо, но это убеждало в его непреклонности куда больше, чем любой крик. — Приготовления начнутся немедленно.
— Нет! — Клэр почти кричала, сама не своя от злости, вытеснившей все прочие эмоции. — Я вовсе не хочу за тебя замуж! Я, коли на то пошло, вообще замуж не хочу!
В глазах молодого грека не промелькнуло ни искорки облегчения.
— Ты не позволишь мне загладить причиненное тебе зло?
— Да не причинял ты мне никакого зла! — Теперь Клэр уже чуть не плакала. — Послушай, сейчас двадцатый век, а не тринадцатый!
Похоже, она могла бы не тратить сил. Маркос уже повернулся к выходу.
— Приготовления начнутся сегодня же, — повторил он.
С каждой минутой ситуация становится все невероятнее и невероятнее, подумала Клэр, глядя на закрывшуюся дверь. Четыре дня назад она приехала сюда с одной целью — узнать что-нибудь об отце. Ей и в голову не приходило, что она влипнет в подобную историю. Внезапно Клэр представила, какое будет у Олимпии лицо, когда брат сообщит ей новость. Молодая женщина с трудом сдержала судорожный смех. Истерика, чистой воды истерика. Неудивительно, при таких-то обстоятельствах!
Да нет же, все это сплошной бред, уговаривала она себя. Не могут же меня силком принудить к браку! Да Маркос наверняка и сам не хочет жениться.
Она все еще стояла посреди комнаты, когда дверь снова распахнулась и разъяренной фурией влетела Олимпия.
— Думаете, вы самая умная! — с места в карьер набросилась она на Клэр. — Но меня вам не провести. Никакая вы не Стефанидес.
Хотя больше всего на свете Клэр хотелось бы сейчас оказаться где-нибудь за тридевять земель, однако безропотно сносить брань и упреки она решительно отказывалась.
— В таком случае, — ледяным тоном спросила она, — как вы объясняете фотографию и свидетельство о браке?
— Вы все это подделали, чтобы предъявить права на «Орестиос»! В наши дни сделать комбинированную фотографию легче легкого!
— А откуда я тогда взяла фотографию Никоса.
— Может, ваша мать и вправду училась с ним в университете. Может, у них и впрямь был роман, плодом которого вы и являетесь, — последние слова Олимпия процедила так презрительно, что у Клэр вскипела кровь, — но ни один Стефанидес не унизится до неравного брака.
— Кроме вас? — не удержалась Клэр, но тотчас же пожалела о своих словах.
Оливковая кожа Олимпии сделалась пепельно-серой.
— Яннис не менее знатного рода, чем мы, — ядовито сообщила она. — Как вы смеете даже предполагать, что он мне неровня!
— А как вы смеете врываться сюда с оскорблениями и обвинять меня в обмане? — возразила Клэр, проглотив уже готовое сорваться с языка извинение. — Нравится вам это или нет, но брак был заключен с соблюдением всех формальностей. Если не верите, что свидетельство подлинное, проверьте. Впрочем, — прибавила она ехидно, — ваш брат, похоже, в нем не сомневается.
— Маркос просто болван!
Клэр выразительно приподняла бровь.
— Вы готовы сказать это ему в лицо?
Олимпия скривилась, точно откусила кусок лимона, и выпалила какое-то короткое греческое слово. Клэр не знала этого слова, но значение его было очевидно и без перевода. Так и подмывало ответить этой мегере тем же, но молодая женщина сдержалась и произнесла умиротворяющим тоном:
— Олимпия, нам нет смысла ссориться. Я точно так же не хочу оставаться тут, как и вы не хотите, чтобы я тут осталась.
— Тогда зачем вы сюда приехали?
Клэр устало опустилась на кровать.
— Я вам уже говорила. Узнать об отце. Увидеть, откуда он родом. Я и не подозревала, что он так богат. И моя мать наверняка тоже ничего не знала.
— Вы и вправду полагаете, будто местным беднякам по карману посылать детей в английские университеты?
В этом замечании была своя логика.
— Об этом я не подумала, — призналась Клэр. Но слова ее Олимпию не убедили.
— Если вам так важно было увидеть землю вашего отца, почему вы столько тянули с этим?
— Когда я узнала правду, мне было пятнадцать. Школа, университет, потом работа. Я просто не успевала толком ничего обдумать. Сейчас у меня образовалось свободное время между двумя работами, я и решила им воспользоваться. — Клэр развела руками, скрывая смущение. — Мне и в страшном сне не приснилось бы, что все так обернется.
— В том числе и то, что вы проведете ночь с мужчиной, которого знаете всего несколько дней?
Клэр прикусила губу.
— Он вам и это рассказал? — тусклым голосом спросила она.
— И это, и многое другое. — Враждебность Олимпии явно не стала меньше. — Мой брат из тех, для кого фамильная честь важнее всего на свете. Ради нее он готов пожертвовать чем угодно. Он говорит, вы были девственницей. С его точки зрения он в силу одного этого обязан жениться на вас.
— Я уже отказала ему, — сообщила Клэр. Мысль о том, что Олимпия знает столь интимные подробности, была ей ненавистна, и столь же ненавистен стал Маркос, посвятивший сестру во все эти подробности. — И если хотите поскорее положить этому конец, помогите мне отсюда выбраться.
Несколько мгновений Олимпия, сузив глаза, рассматривала Клэр, а когда заговорила, голос ее уже не так переполняла вражда.
— Если я отвезу вас в Домокос, вы все равно останетесь без машины, ведь ваш автомобиль еще в ремонте.
— Тогда отвезите меня в Ламию, а там я сама найду ремонтную мастерскую. Вдруг мою машину уже починили, — предложила Клэр.
— А если нет?
— Тогда и буду решать, что делать дальше. — Молодая женщина заставляла себя говорить с уверенностью, которой вовсе не испытывала.
— Но учтите, придется уезжать ночью, — произнесла Олимпия после очередной паузы. — Если сумеем незаметно ускользнуть, когда все заснут, я успею вернуться до рассвета и сделать вид, будто ничего не знаю о вашем отъезде.
— А как быть с Яннисом?
— О, Яннис скажет все, что потребуется, — заверила Олимпия. Голос ее еле заметно смягчился. — Похоже, я все-таки неверно судила о вас.
