— Расскажи сейчас. Что это за решения?
— Видишь ли… Словом, не подумай, что я явился к тебе, как несчастный брошенный щенок, отчаянно пытающийся привлечь к себе внимание. Теперь я живу в Аделаиде.
Глаза Дейзи расширились, и в это мгновение Джек понял, что правильно определил постоянно присутствующее в них выражение. Загнанность — вот что сквозило в красивых глазах Дейзи. И еще страх.
Но кого она боится? — подумал он. — Меня?
Это показалось ему смешным, хотя и задело за живое.
— Я не преследую тебя, Дейзи, — продолжил он. — Просто мне предложили постоянную работу в департаменте полиции Аделаиды. Некоторое время я размышлял над возможностью переехать сюда, а после свадьбы моего младшего брата Майка принял окончательное решение. Потом встретил тебя, и это показалось мне неким знаком свыше. Но я не собираюсь становиться для тебя источником каких бы то ни было неудобств. Я надеялся… — Джек вдруг осекся и подумал, что напрасно затеял все это. Дейзи отнюдь не обрадовалась его появлению, следовательно, он неправильно истолковал все случившееся между ними на острове. — Он покачал головой. — Ладно, забудь. Это больше не имеет никакого значения. — Он повернулся и направился к двери. Взявшись за ручку, он обернулся: как бы жалко это ни выглядело со стороны, ему хотелось взглянуть на Дейзи в последний раз. — Ты должна знать: я рядом и готов прийти по первому твоему зову. То, что между нами было, несмотря на всю краткосрочность, так сильно подействовало на меня, что… — Неужели ты не можешь просто уйти, оставив эту женщину в покое и не делая при этом из себя полного идиота? Наверное, это все-таки было невозможно, потому что Джек добавил: — Если когда-нибудь тебе понадобится кто-то, на кого можно положиться, позови меня.
В глубине души он надеялся, что Дейзи остановит его, не позволит уйти. Что бросится следом, выбежит в коридор, скажет, что совершила огромную ошибку или попросту испугалась…
По крайней мере, это было бы правдой, сердито думал Джек, садясь в автомобиль и захлопывая дверцу. Она действительно перепугалась того, что между нами произошло на острове. Иначе откуда этот загнанный вид?
Несколько минут Джек сидел, глядя прямо перед собой невидящим взглядом.
А может, дело вовсе не во мне? — проплыло в его голове, когда он немного поостыл. Вполне возможно, что Дейзи опасается кого-то другого.
Он еще долго оставался неподвижен, и в его мозгу вертелся один вопрос: что же мне теперь со всем этим делать?
…Дейзи стояла, впившись пальцами в спинку стула и глядя на закрывшуюся за Джеком дверь. Она еще долго испытывала потрясение от неожиданного появления Джека Доусона.
Он сменил место работы. Равно как и место жительства.
И ничего не сказал!
А зачем ему было говорить?
Они случайно встретились тогда, на острове, так почему Джек должен был сообщать о своих планах? Сама Дейзи тоже не особо вдавалась в подробности своей личной жизни. Ей достаточно было и того, что она познакомилась с обаятельным, честным и внимательным человеком. Остальное не имело большого значения.
А теперь Джек сердится на нее. И нужно признать, что он имеет для этого все основания.
С другой стороны, то, что он пришел сюда и рассказал о том, как сильно соскучился по Дейзи, очень сильно подняло ей настроение. Так приятно ей не было уже несколько недель.
И вместе с тем ей почему-то стало стыдно. Но что она могла сделать?
У Дейзи не было иного выхода, кроме как уехать. Не втягивать же Джека в разбирательства с Фредом Миллером!
Когда он ушел, она пожалела, что не рассказала, как часто — особенно по вечерам — ей хотелось снять телефонную трубку, позвонить в пансион и… И что? Ну, хотя бы услышать его голос. А может, она бы даже решилась поговорить. Объяснила бы, что не могла поступить иначе.
Впрочем, нет. Дейзи не стала бы беседовать с Джеком. Она успела достаточно узнать его, чтобы не сомневаться: он непременно ворвется в самую гущу событий, не понимая, как высоки ставки. Как человек честный, Джек изначально будет уверен, что Дейзи поступает правильно, и точно так же делает ее отец.
Отодвинув стул, Дейзи тяжело опустилась на него, испытывая сильную усталость во всем теле. Навалившееся на нее вдруг чувство вины показалось очень тяжелым, даже несмотря на осознание всей подлости того, что Фред пытается сделать с ней и ее отцом.
Впрочем, отец не в курсе происходящего, и Дейзи не собирается расспрашивать его о чем бы то ни было. Ему не так уж много осталось до пенсии, которую он заслужил самоотверженным трудом на протяжении всей своей блистательной карьеры. А потом… Дейзи догадывалась, что отец не станет просто так сидеть дома. Скорее всего, он попробует себя в политике.
И на предстоящих выборах в Общественный совет станет соперником того самого человека, который сейчас шантажирует его дочь.
Может, мне следовало поддаться на уговоры, когда Фред в прошлый раз упрашивал меня возобновить с ним отношения? Тогда разом решились бы все проблемы.
Подумав об этом, она содрогнулась от отвращения. Затем положила руки на стол и прижалась к ним лбом.
Должно же быть какое-то объяснение тому, в чем Фред обвиняет моего отца! — в который уже раз спрашивала себя Дейзи.
Однако она внимательно исследовала дело, на которое ссылался Миллер, и пришла к выводу, что внешне все действительно выглядит не совсем гладко. Случай был негромкий, заурядное уголовное дело. Но громким оно стало после того, как были произведены некоторые судебные действия, причем все совершалось с ведома Джорджа Тревиса, который в ту пору занимал то самое место, что сейчас принадлежит его дочери. И сейчас Дейзи предстоит вынести решение по делу этого же, но совершившего гораздо более тяжкое преступление человека — Рода Сандерсторма.
Фред Миллер пребывал в восторге — еще бы, ведь ему выпала такая чудесная возможность блеснуть талантами. На деле Сандерсторма он надеялся сделать себе еще более звучное имя, с которым не зазорно будет выйти на политический ринг.
Однако никто не знает, что положение Фреда не так уж блистательно, как кажется на первый взгляд. Оно обусловлено множеством скользких моментов, от которых зависит не только карьера адвоката Миллера, но его будущее как таковое.
Проблема заключается в том, что некогда Фред привлек к своей избирательной кампании средства той самой семьи, одного из членов которой ему предстоит защищать перед законом. Потому-то он и ухватился за это дело обеими руками.
Только проиграть процесс Миллер не может. Тогда вся выстроенная им конструкция рухнет. И не видать ему политической карьеры как своих ушей.
