так что, когда мы помахали ей рукой и отправились дальше по нашему маршруту, я решила: какого черта! Она застряла там на своем озере Сильян, но мне-то в Швеции осталось всего два дня. Так что я постараюсь не терять времени, пока он рядом.
Опорожнив за ужином бутылку вина, я извинилась за то, что весь день дулась, и намекнула почему. А когда он пропустил это мимо ушей, я выпалила:
— Я ревновала к Бритте! Я хотела вчера быть с тобой. Я от тебя глаз отвести не могу! Куда бы ты ни пошел, я всегда знаю, где ты и с кем сейчас разговариваешь. Я уже два раза уходила к себе и рассказывала стенам, что красивее, умнее и очаровательнее тебя я человека не встречала. Хотела бы я, чтобы и ты чувствовал ко мне то же самое.
А он сказал:
— Я чувствую.
Дальше разговор пошел необыкновенно хорошо, ну, как когда ты говоришь: «Мне нравилось, что ты все время усаживаешься рядом со мной!», а он отвечает: «Думаешь, это случайно? Я боялся, что веду себя слишком навязчиво, но ничего не мог поделать — нигде больше мне сидеть не хотелось. Ты не заметила, что я только тебе помогал носить чемоданы?»
К этому времени мы уже сидели близко-близко и держались за руки, но все еще не поцеловались. Я всю неделю смотрела на его губы и думала, каково это, интересно, с ним целоваться? На вид его губы казались такими строгими, но когда они коснулись моих, то оказались восхитительно мягкими, и я поверить не могла своему счастью, мы целовались — и мне казалось, что я падаю.
И с этого момента его заботливость не знала границ. Он снова и снова говорил мне, какая я красивая, его завораживало мое лицо, и он не понимал, как я могу не разделять этих чувств.
— Что ты видишь, когда смотришь в зеркало? — спрашивал он.
— Не знаю, — я пожимала плечами, — но уж точно не красавицу.
На следующее утро он встал раньше меня и прошмыгнул в свою комнату. Пришлепав через десять минут в ванную, я обнаружила на зеркале надпись зубной пастой: «Ты такая красивая!» Он осыпал меня подарками и комплиментами до самого вечера, а потом спросил, не найдется ли у меня на следующий день свободного часа перед отлетом.
— Может быть, а что ты задумал? — ухмыльнулась я.
— Хочу познакомить тебя с моими родителями, — ответил он.
Теплой семейной встречи не получилось, потому что последнее заседание затянулось, и нам пришлось ехать оттуда прямо в аэропорт, но он поехал со мной и задавал всю дорогу всякие жизненно важные анкетные вопросы, вроде «Как ты справляешься с непредвиденными обстоятельствами?» и «Тебе нравятся кошки или собаки?». Я замялась в ответ на «Ты любишь готовить?», потому что вообще-то не очень люблю, но мне не хотелось упускать возможности сойти за идеальную будущую жену.
— Мне очень нравится представлять, как мы с женой по вечерам вместе будем готовить ужин, — улыбнулся он.
Для такого мужественного парня он был трогательно сентиментален.
Что до Клео, то она превзошла саму себя, восклицая:
— Господи! Это — На Самом Деле! Он та-ак тебя любит!
— Думаешь? — Действительно было очень похоже.
— Ты бы видела, какими глазами он на тебя смотрит, когда ты этого не замечаешь! Как обалдевший школьник!
— Он именно так и говорит! Говорит, что постоянно витает в облаках и снова чувствует себя маленьким ребенком! — выпалила я, а потом вдруг насторожилась.
— Ах, Ким! Как тебе повезло. Ты выйдешь за него замуж и переедешь в Швецию.
— Глупости, — надулась я.
— А почему нет?
И тогда меня накрыло, как волной, — меня захлестнула волна радости, любви и уймы открывшихся возможностей. Вот оно! Это мой шанс!
По возвращении в Кардифф каждый раз, когда мне начинало казаться, что я все придумала, я звонила Клео (она тогда еще жила в Шеффилде) и она снова помогала мне поверить, что все это происходит наяву. На этот раз я не обманывала себя. У меня был свидетель!
А еще у меня были электронные письма.
Он начал с простых: «Когда я тебя снова увижу? Я без тебя как утомленный шторм».
Но быстро перешел к: «Ким, я скучаю по твоему прекрасному лицу, твоей притягательной улыбке и мягкому сердцу, которое делает тебя такой удивительной. Ты такая потрясающая, что мне не хватит жизни, чтобы оценить тебя по достоинству. Мне кажется, весь мир у моих ног, потому что я тебе не безразличен».
Сначала я от смущения поджимала пальцы на ногах — это было странно, если взять в расчет, как на меня обычно реагируют мужчины. Но он был так нежен и искренен, что я решила — Томас прислан мне небом в качестве компенсации за всех мужчин, которых хватало только на «А ты вообще ничего, правда!».
Он как будто знал, что именно мне хочется от него услышать: «Надеюсь, ты хорошо встретилась с мамой. Жаль, что меня там не было, — я бы хотел познакомиться с ней и рассказать, какая у нее ослепительная дочь».
Он даже смешил меня временами: «Я скучаю по тебе и по себе самому — ты избаловала Томаса, и он теперь считает за норму получать от тебя столько внимания. А когда этого не случается, он думает, что над Швецией нависло стихийное бедствие. Уменя теперь с ним большие проблемы — он считает себя одним из самых красивых, вечно грезит наяву и уже начинает думать, что Британия — это не так уж плохо…»
Именно такого романтического эскапизма мне всегда и не хватало: «Можем ли мы влюблено танцевать под дождем, никогда не возвращаться в человеческое общество и до скончания веков жить счастливо в объятиях друг друга?»
Он как зеркало отражал мои чувства: «Ничего не понимаю! Я не верю, что такое может случиться со мной!»
Впервые в жизни я могла ходить на мелодрамы и вместо того, чтобы, захлебываясь слезами, в конце бормотать «Эх, мне бы так…», пожимать плечами: «Это еще что! Видели бы вы, как влюблен в меня Томас!»
Ежедневное ощущение, что жизнь проходит мимо, оставило меня. Я нашла человека, который видел меня такой, какой я хотела бы быть. Я перестала сомневаться, что подобный нереальный роман действительно может существовать, и смаковала все его электронные поцелуи. Мама совсем потеряла голову. Когда я сказала, что, наконец, нашла Кого-то, в ее взгляде я увидела такую гордость, какую мои карьерные успехи у нее, никогда, не вызывали. Они с Клео убеждали меня в один голос: — Отправляйся к нему?
Его работа и моя будто сговорились, и мы не могли встретиться больше месяца. Чем дольше мы не видели друг друга, тем больше я нервничала, что волшебство может рассеяться. Но как только я начинала свои «а что, если..», Клео неизменно отвечала одно и то же:
— Есть только один способ это проверить. И вот, несмотря на то что в тот момент финансы мои были на нуле (я спустила все свои сбережения на подержанный «фольксваген-поло» за месяц до поездки в Швецию), я потратила 350 фунтов на самолетный билет до Стокгольма.
