— Я должна сообщить о своем решении на следующей неделе.
Марк рассеянно провел рукой по волосам.
— Я знал, что ты очень увлечена своей работой, но никогда не предполагал, что такое может случиться.
— Я ждала этого назначения очень долго. Но сейчас, когда оно, наконец, предложено, я не уверена.
Он взял ее руки в свои.
— Послушай меня. Я очень люблю тебя и думаю, что и ты любишь меня. Я знаю, что ты хочешь продвинуться вперед в своей карьере, поэтому и я тоже очень хочу этого. Но ты не можешь позволить, чтобы это разбило твое личное счастье.
— Очевидно, у тебя есть сомнения. Ты не знаешь, правильно ли ты поступаешь. Раз не уверена, не уезжай.
Джун подавила в себе желание быть уговоренной.
— Я не могу обещать, что останусь. Но обещаю, что ничего не сделаю, хорошенько не подумав об этом.
Он кисло улыбнулся.
— Это не совсем то, что я хотел услышать, но это лучше, чем ничего. Однако я предупреждаю тебя, что я намерен пустить в ход все доступные мне средства, чтобы повлиять на твое решение.
Она улыбнулась. Уголки ее рта слабо приподнялись в ответной улыбке.
— Жестко сказано, зато честно.
Но в его глазах читалась тревога, и Джун искала слова, чтобы хоть как-то успокоить его.
— Я… я очень люблю тебя, Марк. Пожалуйста, не думай, что я уезжаю, потому что…
— Ш-ш-ш.
Он приложил палец к ее губам.
— Я не хочу сегодня больше говорить об этом.
Она безмолвно кивнула.
Больше они не касались этой темы. Идя к машине, они молча прошли мимо старой церкви Святой Марии. Она была построена в 1854 году из гранита, привезенного из Китая.
— Трудно поверить, что это здание стояло здесь еще до землетрясения, — сказала она, пытаясь завязать разговор.
— Угу.
— Кули, которые помогали строить железную дорогу, должны были здесь молиться, как ты думаешь?
— Возможно.
Она оставила безнадежную попытку завязать разговор, и Марк полностью погрузился в свои собственные размышления.
В машине Джун повернулась к Марку, пытаясь понять, о чем он думает. Ей хотелось остаться у него в этот вечер, но, возможно, он захочет побыть один.
— Куда? — спросил он, когда их машина влилась в общий поток.
— Я хотела бы посмотреть телевизор у тебя дома, — сказала она осторожно.
Он саркастически улыбнулся.
— Не возражаю.
— Чудесно.
Снова воцарилось молчание, и Джун больше не пыталась нарушить его. Когда они приехали к нему домой, она задержалась в гостиной у телефона, стоящего на подставке из кованого железа.
— Ты не возражаешь, если я позвоню Линде? Последний раз ее не было на занятиях, а с тех пор я не смогла связаться с ней.
Было почти одиннадцать, но Линда всегда поздно ложилась спать.
— Звони, я выйду.
Он прошел на кухню.
— Ты можешь не уходить…
Она услышала, как дверь закрылась за ним. Ей, видимо, не следовало приходить сюда сегодня. Тяжело вздохнув, она подняла телефонную трубку и набрала номер.
Линда ответила мгновенно.
— Привет, это Джун. Как дела?
— Прекрасно!
— Я понимаю, что сейчас поздновато для звонка, но раньше у меня не получалось.
— Я была на свидании.
Джун была просто ошеломлена.
— На свидании? С кем? Я знаю его? Линда засмеялась.
— Да. Но не с тем, с кем бы ты одобрила. Я подскажу тебе. Я замужем за этим человеком.
— Линда! Неужели ты встречалась с Ральфом?
— Да!!! И он был намного внимательнее ко мне, чем все эти годы!
— Ты с ума сошла!? Мужчина загулял с кем-то! Ты не можешь позволить ему так обращаться с тобой и до сих пор быть всецело в его распоряжении.
— Джун, пожалуйста, не читай мне нотаций. Я чувствую себя слишком хорошо для этого.
Джун покачала головой.
— Хорошо, не буду. Ты взрослая женщина и должна понимать, что делаешь.
— Я понимаю. Мне была нужна встреча с Ральфом. Что бы еще, по-твоему, могло сделать меня такой счастливой?
Джун на это не отреагировала.
— Я поговорю с тобой завтра.
Она повесила трубку и пошла к задней двери. Сквозь окно она увидела Марка, сидящего на верхней ступеньке и ласково поглаживающего черного кота. Ей следовало бы оставить его наедине со своими мыслями, но она не могла и чувствовала себя очень навязчивой, когда открыла дверь и вышла.
— Б-р-р. Здесь прохладно.
Она поежилась.
— Внутри за дверью висит куртка.
Он не смотрел на нее.
Джун взяла куртку, набросила ее на плечи и села рядом с ним.
— Как Линда?
Джун скривилась.
— Умственное расстройство.
— Что это значит?
Он продолжал упорно смотреть перед собой.
— Она встречалась со своим мужем. Я этого не могу понять, тем более что он все еще живет у другой женщины, — Джун покачала головой. — Линда просто лезет на рожон.
Марк невесело рассмеялся.
— Может быть, так оно и есть. Но тогда она должна очень любить этого парня. Для нее уже не имеет значения, что он изменил ей, потому что она, вероятно, приняла его обратно.
Он покосился на нее.
— Это чувство трудно понять, если ты никогда не была в подобной ситуации.
Его слова еще больше расстроили ее.
— Весь мой опыт с мужчинами был неприятным, — сказала Джун как бы защищаясь.
— А мне было больно.
Он пожал плечами и продолжал смотреть в сторону, рассеянно гладя кота.
— Боль бывает разная. Ты ведь всегда держала дистанцию, позволяющую защитить тебя от подобной глубокой травмы. Может быть, даже и сильно любя при этом.
Джун воздержалась от ответа. Марк был расстроен ее возможным отъездом и поэтому говорил вещи, не соответствующие действительности. У нее не было никакой защиты от мужчин. Она, может быть, и была немного осторожной, но это был всего лишь голос разума. Когда она встретит верного мужчину, то не позволит ничему встать между ними.
— Как бы то ни было, Линда должна отвечать за свои поступки. Если она хочет, чтобы Ральф вернулся, это ее трудности.
— Я не хочу сейчас говорить о Линде, — твердо сказал он. — Она занимала все твое внимание последнюю неделю. Я думаю, что и я, наконец, заслужил немного внимания.
— Что я слышу? Ты говоришь так, как будто ревнуешь меня к тому, что я была там, когда моя подруга нуждалась во мне.
— Я не ревнивый. И понимаю, почему ты проводила время с ней, но это не делает существование без тебя менее одиноким.
— О!
Она молча осмысливала сказанное, не вполне понимая, была ли она польщена или раздражена. И все-таки это было похоже на ревность.
— Как бы то ни было, я не хочу обсуждать Линду. Я хочу поговорить о нас, о том, что ты не подпускаешь меня к себе. Дело лично во мне или ты не хочешь, чтобы вообще какой-либо мужчина имел сильную власть над тобой?
