Он шел навстречу судьбе, словно солдат на боевое задание.
Его пальцы легли на ручку двери офиса. Та оказалась незапертой. Коннор, войдя, осторожно повернул за собой защелку замка. Черт возьми, о чем думает Эмма, работая по вечерам одна с открытой дверью, через которую может проникнуть кто угодно? Руки Коннора сжались в кулаки при мысли о хулиганах и грабителях. Мужчину не успокаивало даже то, что Бэйуотер считался городком образцового правопорядка. Все равно с некоторой поры Коннор испытывал тревогу за Эмму — ведь жила одна.
Расправив плечи, он переступил порог офиса и отворил следующую дверь, ведущую в гараж. Волна горячего воздуха обдала его. Да, душновато тут. Вентиляторы не справлялись с июльской жарой. В гараже играла музыка. Классический рок-н-ролл.
Эмма, подпевая, кажется, не замечала присутствия внезапно появившегося друга.
Он замер в полоске тени, любуясь девушкой.
Видимо, она действительно не услышала шагов Коннора — радио было включено на полную громкость.
Бедра девушки двигались в такт музыке, в том же ритме колыхались и сколотые в конский хвост волосы. Эмма ухитрялась танцевать на месте, в то время как ее ловкие руки колдовали над разложенными по рабочей полке деталями карбюратора.
Коннор улыбнулся, когда, взяв клещи и поднеся их к губам, словно микрофон, девушка пропела строчку из знаменитой песни. Слова посвящались любви и разлуке.
Мужчина словно зачарованный смотрел на Эмму.
Как она прекрасна!
Даже в испачканной маслом серой рабочей одежде!
Спокойно, внушал себе Коннор. Мы ведь друзья.
Он потер пальцами лицо, с трудом переводя дыхание. Желание броситься к Эмме, заключить ее в объятия и незамедлительно овладеть ею нарастало. Каждая клеточка тела Коннора трепетала от возбуждения.
Да, он поступил опрометчиво, приехав в мастерскую.
Но теперь уйти отсюда казалось равносильно смерти.
Совершив при последних аккордах мелодии резкий поворот, Эмма наконец заметила Коннора. Девушка замерла в изумлении, прижимая ладони к груди.
— Коннор! — воскликнула она. Потом, протянув руку, до предела уменьшила громкость радиоприемника. — Господи, как же ты напугал меня!
— Прости. Я не хотел.
— В следующий раз крикни что-нибудь, приближаясь.
— Например?
— Например, «Привет!». — Взволнованная Эмма бросила клещи на рабочую полку и вытерла ветошью руки.
Охваченный желанием и дрожащий от возбуждения Коннор с трудом заставил себя улыбнуться:
— Все в порядке. Привет, Эмма!
Девушка улыбнулась в ответ, слегка наклонив голову набок и внимательно изучая его.
— Что-то случилось?
Да, черт возьми. Весь день он провел в мечтах об ее обнаженном теле, представляя, как вновь овладеет им, вопреки данному обещанию оставаться с Эммой просто друзьями.
Коннор выдавил лишь одно слово:
— Нет.
— Вот уж не ожидала увидеть тебя сегодня вечером.
Эмма бросила грязную тряпку в угол. Покрутила ручку радиоприемника, из которого доносились тихие звуки гитары.
— Сказать по правде, я тоже этого не ожидал. Девушка засунула руки в карманы комбинезона.
— Тогда зачем ты приехал сюда?
Хороший вопрос.
— Но мы же решили остаться друзьями, Эм. А если я начну избегать тебя, нашей дружбе придет конец.
— Ты прав.
— И еще, — добавил Коннор, — я хотел проверить себя. Смогу ли спокойно находиться рядом с тобой, не думая о сексе.
Эмма нахмурилась.
— Парень, твои слова привели меня в крайнее волнение.
— Я несу чушь, — растерянно пробормотал Коннор.
— Именно так.
— Черт возьми, Эмма. — Он колебался несколько секунд, затем в четыре широких шага преодолел разделявшее их расстояние. Коннор приблизился к Эмме вплотную, не отрывая от нее взгляда. — Я попал в очень странную ситуацию, понимаешь? До сих пор мне еще не приходилось проводить целый день в эротических фантазиях относительно собственного друга.
Эмма рассмеялась.
— Теперь пришлось. Кстати, и как же, уточни, этого друга зовут?
— Все дело в том… — замялся Коннор, рассматривая черты знакомого лица, — что объектом моих фантазий являешься… ты. Именно тебя я представляю обнаженной, представляю, как мы занимаемся любовью. И эти грезы отнимают у меня очень много времени.
Эмма вздрогнула, а Коннор сцепил руки в отчаянной попытке удержаться от прикосновения к ее желанному телу. Он сознавал: дотронувшись до девушки, уже не сможет остановиться.
— Так прекрати фантазировать, — тихо отозвалась девушка.
— Давать советы легко…
— Известное дело, — согласилась Эмма. — Легче не бывает. Но, впрочем, я тебя понимаю…
Железные тиски, сдавившие Коннору грудь, немного ослабли.
— Неужели ты чувствуешь то же самое?
— Если имеешь в виду прошлую ночь, я вспоминаю о ней каждую минуту, а может, еще чаще. — Эмма отступила назад, словно от Коннора исходила некая угроза. — Но ведь это скоро пройдет. Согласен?
— Пока что не проходит. — Коннор шагнул к Эмме ближе, не позволяя девушке увеличить дистанцию между ними.
— Мы не виделись всего лишь один день, робко заметила она.
— Целые сутки, — возразил Коннор.
— Верно. — Эмма обвела растерянным взглядом помещение мастерской, словно ища пути к отступлению. — Долгих двадцать четыре часа.
Коннор молча кивнул.
— Тысячи минут.
Эмма облизала пересохшие губы, смело встретив взгляд мужских глаз.
— И, похоже, мы собираемся повторить это еще раз, не так ли?
— Да. — Коннор жаждал вновь слиться с телом Эммы. Никогда прежде ему не доводилось испытывать столь сильного сексуального голода, полностью подчинившего себе все его существо.
Коннор сейчас мечтал лишь об одном: повторить волшебные минуты недавней страстной ночи, околдовавшей их обоих; окунуться в аромат волос Эммы, раствориться в ней без остатка, смотреть на ее полуприкрытые от наслаждения глаза.
Крепко обняв девушку, он принялся покрывать ее лицо торопливыми горячими поцелуями. Язык Коннора напористо проник в рот Эммы. Дыхание их смешалось. Сердце Эммы колотилось в том же лихорадочном ритме, что и у Коннора. Она со стоном приникла к нему, и вспышка острейшего желания пронзила их тела.
Коннор нащупал молнию ее комбинезона.
— Мне не терпится узнать, что ты носишь под рабочей одеждой, — прошептал он в ухо девушки.
Глаза Эммы широко раскрылись. Она схватила Коннора за руки, не позволяя ему потянуть молнию вниз.
— В чем дело? — недоуменно спросил Коннор. В голубых глазах Эммы он заметил смущение. — Я что-то сделал не так?
