Луиза сердито нахмурилась, отгоняя от себя ненужные воспоминания.
- Я бы с ним с удовольствием поговорила, но нужно соблюдать предельную осторожность. Нельзя допустить, чтобы его обвинили в фаворитизме, - заявила Пэм.
- Короче говоря, ему не следует проявлять симпатию к кому бы то ни было, сухо констатировала Луиза. - Любая проблема должна решаться на основании закона.
В ушах Луизы зазвучал голос Гарета Симмондса. На память пришла его лекция, посвященная европейской юриспруденции. По его мнению, будущее не за законодательствами британских судов, а за новыми законами Европейского парламента.
- Общество будет жить по новым законам, которые вытеснят старую националистическую систему. И ответственность за эти новые законы будет в ваших руках...
Собрание должно было начаться через пару минут. Краем глаза Луиза наблюдала за Гаретом. Тот увлеченно разговаривал с вызывающе яркой блондинкой. Ильза Вейлс - официальный советник немецкой комиссии. Ее поза, кокетливые взгляды, манерный смех - все продиктовано не только регалиями Гарета, насмешливо подумала Луиза. Больше того, сам Гарет Симмондс не предпринимал никаких попыток увеличить интимную дистанцию между ними.
Луиза резко отвернулась. Если Гарету захотелось пофлиртовать с другой женщиной, это ее не касается.
- Спасибо, Лу... Ты отлично справилась. По правде сказать, некоторые вопросы были достаточно провокационны, и твои ответы обескуражили кое-каких представителей.
- Ммм... Я бы не была так оптимистична, сухо предупредила начальницу Луиза. - В конце концов, мы так и барахтаемся в мутной воде...
- Может, и в мутной, но в своей, - усмехнулась Пэм. - Ты еще не забыла про этот проклятый ужин?
Луиза покачала головой.
- Как же мне не хочется туда идти. Все эти деловые переговоры - ну почему они такие нудные?
Луиза засмеялась:
- Все будет хорошо. Еще несколько дней, и вы дома.
У начальницы намечался отпуск. И она планировала состыковать его с уходом на пенсию мужа.
- Как только Джеральд уйдет на покой, мы будем проводить больше времени вместе. Хотя не знаю, сможет ли он привыкнуть к жизни в Брюсселе, - призналась она.
Но Луиза подозревала, что основная причина ее беспокойства кроется не в этом. Просто здесь он будет лишь ее тенью.
Рабочий день Луизы был ненормированным. И по окончании собрания девушка, не задумываясь, направилась домой. Надо кое-что дочитать и доделать кое-какие дела. На собрании были затронуты некоторые вопросы, нуждающиеся в проверке, а потом можно расслабиться в бассейне. Бассейн и тренажерный зал находились прямо в доме, и Луиза старалась регулярно их посещать.
Ильза Вейлс снова пыталась завладеть вниманием Гарета, подумала девушка, перебирая бумаги. Преодолевая личную неприязнь, она была вынуждена признать, что Гарет отлично справился с возложенной на него миссией. Перед глазами стояли восхищенные и полные уважения взгляды членов комиссии, когда Гарет обходительно, но твердо отвергал их самые дерзкие и неприемлемые требования.
С профессиональной точки зрения, без сомнения, его подход заслуживал высшей оценки.
Краем глаза Гарет заметил, что Луиза собралась уходить.
Конечно, то, что девушка работала в Брюсселе, не являлось для него секретом, и он был готов увидеться с Луизой.
Тем не менее неожиданная встреча на борту самолета повергла его в шок, и по телу пробежал мощный электрический разряд.
Ильза все еще говорила с ним. А он, наклонив голову, вежливо улыбался в ответ. Надо признать, что у этой роскошной блондинки великолепная кожа. А под легким шерстяным топом угадывается упругая грудь с выступающими возбужденными сосками. Мужской инстинкт подсказывал Гарету, что она хороша в постели, но тело его оставалось холодным.
Луиза... Короткая стрижка под мальчика ей очень к лицу. Она выгодно подчеркивает изящную тонкую кость, делая девушку более женственной. Ее одежда не такая вызывающая, как у Ильзы, и соски не выпячиваются из-под надетой под жакетом блузки. Искорка неприязни, блеснувшая в ее глазах при встрече в самолете, не ускользнула от его внимания. Наверное, все еще не может забыть тот случай в Тоскане, подумал Гарет.
- Гарет.
- Прошу прощения, Ильза, но я прослушал. Что вы только что сказали? переспросил он, заметив, как ее белая, ухоженная рука с великолепным маникюром и накрашенными блестящим темно-красным лаком ногтями легла на его плечо. На память пришли коротко подстриженные, некрашеные ногти Луизы, умудрившиеся оставить глубокие царапины на его спине во время бурных проявлений страсти хотя и не к нему. Ее страсть предназначалась для другого. Изнемогая от желания, девушка умоляла утолить ее жажду, произнося имя этого другого. А может, она хотела его позлить?..
- Извините меня, Ильза. Но мне пора, - прервал он женщину.
Ильза покрутила между пальцами край рукава его рубашки.
- О, но я еще не закончила... Впрочем, мы ведь увидимся вечером за ужином. - И, окинув его игривым взглядом, добавила:
- Может, мне удастся устроить так, чтобы вы сели рядом со мной...
- Думаю, это не понравится остальным членам комиссии и вызовет массу пересудов, мягко предупредил он, высвобождая руку.
Только ее мне не хватало, подумал Гарет, не испытывавший ни малейшего желания крутить романы. Он закрыл глаза и прислонился к стене. Чего же он хотел?.. Смешно, но, наверное, того, о чем беспрестанно толковали его мама и замужние сестры. Ему нужна жена, дети.., семья... Луиза!
Однако ему не везло. Не везло с того рокового лета в итальянской деревне, когда по своей собственной воле он совершил навсегда заковавшую в цепи его сердце глупость. Глупость, позволившую эмоциям заглушить голос разума.
С тех самых пор надеяться на счастливое продолжение ему не приходится. Но откуда ему было знать, что любая другая женщина после Луизы будет занимать лишь второе место? А дети, как бы сильно он их ни любил, станут лишь тенью тех, которых он мог бы иметь с ней.
Конечно, он знал, что девушка не испытывала тех ярких, затмевающих рассудок моментов горькой правды и самопознания, с которыми приходилось бороться ему. Он знал, что случившееся не имело для девушки особого значения и она не терзала себя воспоминаниями. А мысль о том, что за его напускным гневом скрывается нечто большее, никогда не приходила ей в голову. Она и не догадывалась, что мужчина изо всех сил пытается убедить себя в том, что его влечение продиктовано лишь физической потребностью организма.
Таким образом, Луиза лишь наказывала себя, пытаясь уничтожить свою любовь к другому, забывшись в страстной пучине охватившего их чувства. Вся разница в том, что наказание так и осталось наказанием и холодная похоть не трансформировалась в чистое золото любви, как у него.
