Жест показался Эйлин очень трогательным, когда-то ее мать делала точно так же, проверяя, нет ли у нее температуры. Она улыбнулась.
— Нет, просто устала. На работе был трудный день.
Он участливо смотрел на нее.
Слова, казалось, посыпались сами, и, не успев осознать, как это произошло, Эйлин уже рассказывала Джошу во всех подробностях, как прошел день.
Они съели принесенную Джошем еду и убрали со стола.
— Иди отдохни на диване, — распорядился Джош.
Он ненавязчиво выпроводил ее в гостиную, а сам стал наводить порядок в кухне. Эйлин была и тронута его заботой, и одновременно чувствовала смутную тревогу. Или у нее развивается мания преследования?
— Как у тебя много рецептов!
— Я хожу на кулинарные курсы, — немного смущенно пояснила Эйлин. — Кажется, я тебе об этом говорила.
— Ты сказала, что у тебя всю неделю занятия, но никогда не уточняла, какие именно. Значит, ты изучаешь китайскую кухню?
— Да.
Джош прочел рецепт, прикрепленный магнитом к холодильнику.
— Я вижу, тебе потребуется много резаных овощей.
Эйлин рассмеялась.
— Да, это единственный недостаток китайской кухни. После трудного рабочего дня совершенно не остается сил, чтобы нашинковать гору моркови, огурцов и еще всякой всячины.
— Очень мило.
Джош так резко сменил тему, что Эйлин растерялась.
— Ты о чем?
Она изогнула шею, чтобы посмотреть, куда он смотрит, но поморщилась от боли.
— Я говорю про витражную панель в твоем окне. Смотрится очень оригинально.
Эйлин покраснела.
— Это еще одни курсы. Я беру уроки, витражного ремесла. Это один из моих первых опытов! — Эйлин удивлялась собственному смущению. — Он не очень удался.
— Ты сама это сделала?
Джош вытер руки, перешел в гостиную и сел рядом с ней на диван.
— По-моему, получилось здорово. Похоже на розу, но стилизовано в современном духе.
— Я копировала одного архитектора, который делает такие розы. Моя мама увлекалась архитектурой…
Что я говорю? — ужаснулась Эйлин. Он умрет со скуки! Он пришел, чтобы заняться с ней страстным сексом, а не выслушивать ее лекции об архитектуре и искусстве! Она попыталась сменить тему.
— Мы никуда не пойдем, правда? — Эйлин начала вяло поглаживать его спину, раздумывая, хватит ли ей сил его соблазнить. Ей нравилось просто сидеть вот так рядом с ним.
Джош очень нежно поцеловал ее и посмотрел в глаза.
— У меня тоже был тяжелый день на работе. Потом позвонила мама. Она спрашивала про тебя.
Прежде чем Эйлин нашлась, как на это среагировать, Джош продолжил:
— У мамы все хорошо, а вот у отца неважно со здоровьем. У него не так давно обнаружили диабет. Он еще не привык к этому, и ему приходится туго.
— Ах, Джош… — Эйлин погладила его по спине. — Надеюсь, он поправится?
— На самом деле его состояние не очень тяжелое. К счастью, диагноз поставили вовремя. — Эйлин почувствовала напряжение, сковавшее его спину. Джош иронично рассмеялся. — Но надо знать моего отца. Он привык абсолютно все контролировать и делать всегда по-своему. А тут вдруг приходится идти на поводу у собственного организма, и это его страшно раздражает. Кроме того, он еще не до конца смирился с тем, что вышел на пенсию. — В его голосе слышалась глубокая любовь и привязанность к отцу.
Это ее тронуло, и Эйлин неуверенно положила голову на его плечо, стараясь утешить его всем, чем сможет.
Джош обнял ее одной рукой за плечи и откинулся на спинку дивана.
— Я тебе не говорил, что в школе отец был моим наставником?
Эйлин отрицательно покачала головой.
Джош продолжил. По-видимому, ему нужно было выговориться, а на Эйлин сам его голос, его мягкий тембр действовали успокаивающе.
— Это он внушил мне, что я могу достичь всего, чего пожелаю, нужно только тщательно все продумать, спланировать и упорно трудиться. Я люблю мать, но иногда мне кажется, что именно отец сделал меня тем, чем я сейчас являюсь. — Джош помолчал и вдруг спросил: — А какой у тебя отец?
— Не знаю, он от нас ушел, когда мне было несколько месяцев.
Повисло молчание. Джош обнял Эйлин, выражая ей сочувствие. Наконец он сказал:
— Наверное, вам было тяжело.
Эйлин не хотела, чтобы Джош ее жалел, поэтому принялась объяснять то, о чем вообще говорила очень редко.
— Нет, все было не так плохо. То есть мама… нужно знать мою маму. Если тебя отец научил, что ты можешь добиться всего, стоит только как следует постараться, то мама научила меня тому, что можно пережить все что угодно. И она пережила. Она не раз повторяла, что не держит зла на моего отца, потому что он подарил ей меня. — Эйлин улыбнулась. — А еще она научила меня быть самодостаточной. Пожалуй, я могу сказать, что мама сделала меня такой, какая я есть.
— Кажется, твоя мать очень сильная женщина, — заметил Джош, целуя ее в макушку. — Где она сейчас?
— Она живет в Аризоне, ей нравится тамошний климат. Боюсь, она по-прежнему работает слишком много, но сейчас она кажется гораздо счастливее, чем раньше.
— Почему она была несчастлива?
Эйлин ответила не сразу.
— Быть матерью-одиночкой нелегко. Сколько я себя помню, она всегда работала на двух работах. Она и сейчас подрабатывает по выходным. Я стараюсь ей помогать, но она очень неохотно принимает от меня деньги.
Почему-то только оттого, что она рассказала об этом вслух, напряжение, сковывавшее Эйлин, немного уменьшилось. Она смутно сознавала, что открылась больше чем следовало, но почему-то не могла остановиться.
— По вечерам она еще и учится. Мама всегда высоко ценила образование, она очень гордилась, когда я получила стипендию для учебы в Вассарском колледже.
— Ты училась в Вассаре? Получала стипендию? Так вот когда ты жила в Нью-Йорке!
Эйлин усмехнулась. По тону Джоша можно было подумать, что он сделал великое открытие, разгадал некую тайну.
— Да, а потом я еще несколько лет работала в Нью-Йорке корпоративным библиотекарем.
— Я даже не знал, что существует такая профессия — корпоративный библиотекарь.
— Мама тоже не знала. Она не обрадовалась, когда я получила эту должность. Мама боялась, что я не смогу себя прокормить, ей не хотелось, чтобы я боролась за существование, как она когда-то. Однако я зарабатывала неплохо, мне хватало на жизнь, даже принимая во внимание, что в Нью-Йорке очень дорогое жилье. Мы снимали квартиру большой компанией, так что получилось не очень дорого.
— Почему же ты вернулась сюда?
Она тяжело вздохнула и рассеянно потерлась щекой о грудь Джоша. Рубашка на нем была мягкая и приятно пахла.
