— О, мисс Берни! Я не ожидал, что вы зайдете. Какой приятный сюрприз. Вы ослепительно выглядите. Заходите, посмотрите мой свинарник.
На Гансе был перепачканный краской костюм. Вымазанные краской руки он сжал так крепко, будто не хотел, чтобы Мег видела, в каком они виде. Облик завершали перепутанные волосы и капли пота на лбу.
Такой растрепанный вид был вполне естественным для художника, который только что отошел от мольберта. Но отчего он вспотел? От жары или от возбуждения? День был совсем не жаркий. Может быть, оттого, что ему пришлось спешить вниз по узкой лестнице?
Мег не смогла бы объяснить, почему она была так наблюдательна в тот день или почему она чувствовала неловкость.
— Мистер Уилтон просил передать вам вот это, — сказала она, протягивая Гансу конверт.
— Что это?
— Чек, я думаю.
— О, да, конечно. Как это мило со стороны Клайва. Но заходите же, мисс Берни. Разве вы не хотите войти и посмотреть мою мастерскую?
Ганс вновь чувствовал себя уверенно. Сознание того, что пришедший человек не вторгался в его личную жизнь, успокоил его. По крайней мере, именно так Мег поняла его улыбку и гостеприимство. Ганс выглядел страстным и немного раболепным.
— Вы уже знаете, как я хочу написать ваш портрет, мисс Берни. Может быть, в скором времени вы проявите великодушие и уделите мне внимание. — Он протянул руку вперед. — Вы знаете, для человека с таким желанием творить, как у меня, отсутствие способностей — это трагедия. Но я верю, что в один прекрасный день у меня все получится. Я чувствую это внутри себя. Лица, подобные вашему, прожигают меня насквозь. Боже мой, какую чепуху я несу! Поднимайтесь, мисс Берни.
Отказаться было бы неприлично. Мег пошла вслед за маленьким человечком в потрепанной одежде — какая мощная шея и голова и такие сильные и короткие руки! — вверх по узкой темной лестнице. Где-то в доме отчаянно мяукала кошка, как будто была заперта. Или голодна.
Поднявшись, Ганс открыл одну из дверей и провел Мег в мастерскую со скошенным потолком. Она занимала весь верхний этаж. На стенах висело несколько акварелей, нарисованных Гансом для рождественских открыток. В ней также было сооружено возвышение для натурщицы, что казалось данью тщеславию посредственного художника, который сам признавал, что не может быть хорошим портретистом.
— А я могу увидеть какой-нибудь портрет? — спросила Мег.
— Да, конечно.
Ганс перебрал несколько холстов и достал портрет, написанный маслом, на котором Мег узнала Клайва Уилтона, сурового, напряженного и безжизненного. Затем он достал еще один портрет тучной женщины, которая тоже казалась примерзшей к холсту.
— Это барменша из «Крауна», — объяснил Ганс. — Вы понимаете мои проблемы. Я улавливаю сходство, но жизнь и душа от меня ускользают. Я постоянно тренируюсь. Мисс Берни, у вас такой замечательный свет в глазах. Может быть, ваше лицо принесет мне успех.
Портреты были выполнены довольно профессионально, Мег это видела. Но слова Ганса были абсолютной правдой: портретам не хватало жизни. Они производили гнетущее впечатление. Никто не мог понять, почему Ганс настаивал или просто думал, что однажды в эти портреты каким-то чудом можно будет вдохнуть жизнь.
— Вы когда-нибудь писали миссис Уилтон? — как бы невзначай поинтересовалась Мег.
Ганс резко повернулся.
— А почему вас это интересует?
— Вы же сказали, что не пропускаете случая написать красивое лицо. А Луиза была красавицей.
Ганс раздумывал, что ответить. Затем он медленно произнес:
— Да, я писал ее. Она была хорошей моделью, но результат, — тут он пожал плечами, — не был оценен.
— Можно посмотреть? Я хочу узнать, как она выглядела до аварии. Я искала ее фотографию в доме, но там, похоже, нет ни одной.
— Я думаю, Клайв их уничтожил. Он считал, что будет лучше не напоминать Луизе, как она выглядела прежде. То же самое и с портретом. Клайв настаивал, чтобы я отдал картину ему, несмотря на то, что она была неудачной. Постепенно Луиза привыкнет к новому лицу, а старое он хранит в своей памяти.
— Но он наверняка должен был сохранить одну фотографию для себя. Это хорошая мысль, я полагаю, но память не так надежна, как все остальное.
Мег говорила с определенной уверенностью, и Ганс бросил на нее многозначительный взгляд.
— Вы, вероятно, пытаетесь вызвать из памяти лицо какого-то любовника, мисс Берни? Я понимаю, что вы имеете в виду. Черты лица ускользают от того, кто пытается их вспомнить. — Голос Ганса был мягким и понимающим, в нем не было ни капли дерзости. — Но Клайв решительный человек. Он хотел, чтобы все было сделано именно так. Возможно, он думал, что таким путем и ему будет легче принять новую Луизу. Вся эта история была огромной трагедией для них обоих.
— Она так любит его, — непроизвольно вставила Мег.
Ганс посмотрел на нее и ничего не ответил. Он не сказал, что Клайв тоже, в свою очередь, любит жену. Только начал поворачивать картины обратно к стене. В этот момент снова замяукала кошка, ее пронзительные вопли раздавались по всему дому.
— Кошка где-то заперта? — спросила Мег.
— Это кошка моей экономки. Мисс Берт куда-то вышла, а кошку в таких случаях мы запираем в безопасном месте, пока мисс Берт не вернется. Я не знаю, почему мисс Берт думает, что кошка, которую так хорошо кормят, захочет убежать. Старушка немного эксцентрична. У нее полно всяких причуд и фантазий. Она всегда чего-то боится. У нее падает зрение — это так естественно для ее возраста — поэтому она ни за что не выйдет на улицу, если день не пасмурный, как сегодня. Она думает, что яркий солнечный свет вреден. На самом деле, она начинает проводить все больше времени в своей комнате и запускать и дом, и меня.
— И вы оставляете ее у себя?
— Пока да. Я надеюсь, что у нее это пройдет. Если нет, то нам придется расстаться. У мисс Берт есть сестра в Норфолке, которую можно уговорить забрать ее. Но я не буду делать этого, пока не появится настоящая необходимость. Я люблю это забавное создание и не обращаю внимания на ее причуды. В конце концов, они есть у каждого. Просто некоторые их лучше скрывают.
— Я думаю, это жестоко — заставлять кошку так кричать, — с трудом выдавила Мег. В доме всего-навсего мяукала кошка, но девушке этот звук казался жутким.
— Будь благословенно ваше доброе сердце. — В глазах Ганса появилось восхищение, которое почти смутило Мег. — Теперь я понимаю, почему в ваших глазах светится душа. Мне бы очень хотелось еще раз попробовать написать по-настоящему хороший портрет. Я могу договориться с Клайвом, чтобы он предоставил вам некоторое время для позирования. Пожалуйста, скажите «да», мисс Берни. Тем самым вы проявили бы ко мне большее участие, чем вы думаете.
