— Вы хотите сказать, что у меня есть определенные способности? Допустим, это так. Получилось более или менее удачно, на первый раз. Но что из этого следует? Какое это отношение имеет к моей работе и к моему будущему? Вы что предлагаете? Бросить все и заняться живописью? Но на что я буду жить? Ночевать под мостами или на лавочках в парках вместе с бездомными и отверженными обществом людьми? Пить воду из фонтанов и питаться гнилыми овощами из мусорных баков? А собранные на милостыню деньги тратить на кисти и краски? И творить, творить, день и ночь. До тех пор, пока не придут известность и деньги. Знаете, я не такая наивная. В этом мире очень сложно пробиться без соответствующей поддержки. По крайней мере, на первых порах. Я не могу в одночасье превратиться в известного профессионала, за картинами которого будут охотиться богатые покупатели.
— Я это понимаю не хуже вас, Кристель. Правда, не все так мрачно выглядит, как вы рисуете, когда речь идет о подлинном таланте, а не о подмастерье или простом ремесленнике в живописи. И у меня как раз есть для вас деловое предложение.
— Любопытно узнать — какое? Надеюсь, ничего сомнительного?
— Нет, конечно. Ну, может быть, это потребует несколько расширенного и гибкого взгляда на проблему.
— О чем это вы? — тут же насторожилась Кристель.
— Итак, я уже говорил о том, что вы вполне могли бы стать профессиональной художницей, отказавшись от унылой и бесперспективной работы. У вас есть для этого все, кроме одного. Необходимых средств на первый период. Только это удерживает вас от решительного шага. А психологически вы к этому уже готовы. Я правильно формулирую?
— В принципе, да. Теоретически. Но, не решив материальные проблемы, я не могу рисковать. Я бы не хотела после неудачного замужества еще и упасть на социальное дно.
— А если бы я смог предоставить вам гарантии?
— В каком виде? И что это от меня потребует?
— Ничего сложного не потребуется. И ничего недостойного для вас. Это моя первая гарантия. — Он на некоторое время задумался, явно подбирая слова. — Я бы хотел выступить в роли вашего спонсора и учителя. На первое время. Пока вы не оперитесь окончательно, чтобы взлететь самостоятельно в небо. Вы можете даже переехать ко мне в дом. Так будет удобнее и для занятий и для вашей творческой работы. Не бойтесь. Я не приглашаю вас в содержанки. Вам не придется в качестве платы делить со мной постель. — Он опять немного помялся, но потом все же застенчиво добавил: — Если, конечно, вы сами этого не захотите. В общем, речь идет только о вашей работе. Для вашего успокоения я даже могу представить смету расходов. Оплатите потом, после того, как станете обеспеченной знаменитостью. Я понимаю, что вам трудно сразу принять решение. Я не тороплю. По крайней мере, не отказывайтесь сразу. Подумайте.
Про постель он мог бы и не упоминать, подумала Кристель. В случае постоянного проживания в его доме это практически неизбежно. Ни одна женщина в мире не смогла бы устоять перед его обаянием. А вслух произнесла:
— Ну что ж. Спасибо за предложение. Я подумаю. Особенно насчет переезда в ваш дом. Мне все-таки представляется это преждевременным. Тем более что я уже оплатила свое жилье за три месяца вперед, так что выселение в ближайшее время мне не грозит. Мне было бы удобнее просто приезжать к вам для работы. Ну… и есть еще один вопрос. Я и так доставляю вам слишком много хлопот. У вас же есть и какая-то собственная личная жизнь… — Она испытующе посмотрела ему прямо в глаза. — Мне бы не хотелось столкновений с вашими поклонницами, особенно на вашей территории.
— Насчет этого можете не беспокоиться. Таковых на данный момент нет. По крайней мере, в моем доме. И давно.
— Я вам сочувствую, — слегка насмешливым, но довольным тоном отреагировала Кристель. — В таком случае, как я полагаю, мы уже обсудили основные проблемы. Мне только по-прежнему непонятно, к чему было так спешить? Мы вполне могли бы поговорить на эту тему позднее.
— В таком случае, — отпарировал собеседник, — будем считать, что я просто соскучился. Не видел вас целых два дня и начал тосковать. Я художник, привык порой действовать спонтанно и иррационально. Руководствуясь чувствами, а не разумом. Боялся, что у вас появятся другие предложения. Что кто-нибудь вас перехватит в последний момент. Или найдете себе какое-нибудь другое занятие, помимо живописи. Такая версия событий вам нравится?
— Последнее совершенно исключено. — Она решительно помотала головой. — Только не это. С живописью расставаться я не собираюсь. А вот о продолжении работы в страховом бизнесе мне надо подумать… Кстати, мне нужен ваш совет. Извините, что перегружаю своими проблемами, но в данный момент я могу обсудить это только с вами.
И Кристель начала пересказывать ему суть случившегося сегодня. О своем конфликте с мадам Барбару. Она поняла, что ей надо обязательно высказаться и с кем-то посоветоваться. Получить моральную поддержку и практический совет. С сотрудниками об этом откровенно не поговоришь. Побоятся потерять собственное место и возможность карьерного роста.
Ференц внимательно и сочувственно выслушал, не перебивая, все, что ей хотелось высказать. Все, что накопилось в ее душе. А потом просто и как-то буднично подвел итог:
— Мне кажется, это даже к лучшему. Этот конфликт поможет вам принять правильное решение, о котором мы только что говорили. Не бойтесь решительных поступков. Я на вашей стороне. Еще раз повторяю, что обещаю помочь вам найти правильное место в этой жизни, соответствующее вашим дарованиям и наклонностям. Давайте выпьем за ваше новое умение самой определять свою жизнь. За вашу смелость и за ваш талант!
Кристель сидела на траве, рядышком с Ференцем, под раскидистым дубом, возвышавшимся во весь свой исполинский рост среди более молодых деревьев. Воздух был напоен запахом полевых и садовых цветов, разбросанных по всему окружающему их пространству — желтые и фиолетовые крокусы, голубые колокольчики и благородные тюльпаны. И много других, чьи названия она даже не знала. Их разноцветные головки весело качались, обдуваемые теплым ветерком, напевая в унисон свои беззвучные чарующие песни.
Какая идиллия. А ведь возможно, подумала она, когда-то здесь была священная роща древних галлов. И друиды приносили под этим деревом свои кровавые жертвы, вставляя отрезанные головы в специальные каменные хранилища-алтари и развешивая обезглавленные тела на ветках этого священного дуба для пропитания мудрых воронов. Она невольно поежилась, представив себе эти мрачные сцены, и даже машинально привстала с земли, слегка согнувшись, как будто опасаясь, что вот-вот коснется головой чего-то ужасного, свисающего сверху. Но тут же встряхнулась, приходя в себя и возвращаясь на прежнее место. Что за нелепые фантазии. Конечно, она не ботаник, но и без этого не сложно определить, что дерево не может быть столь древним. Так долго даже деревья не живут. В лучшем случае, под этим дубом мог отдыхать Наполеон, сидя на складном походном стульчике и обдумывая план очередной военной кампании. Надо быть оптимистичней и думать только о хорошем, тщательно охраняя себя от негативных воздействий, тем более со стороны собственного сознания.
