В первые секунды Тома не поняла, что произошло. Иначе чем объяснишь ее заминку? Он же дурел от ощущения, что она под ним. Снова. По позвоночнику прокатилась огненная волна, ударила в пах.
Он брал поцелуй. Срывал его с сладких губ, пока Тома не пустила в ход ногти и зубки.
Почувствовав во рту вкус собственной крови, Евгений оторвался. Отодвинуться и не подумал. Освободить Тому от тяжести собственного тела – тоже.
Она будет под ним! И точка.
– Не смей! – зашипела Тамара, извиваясь под ним и еще сильнее его распаляя, за что Тихонов готов был себя уничтожить.
Испытывать возбуждение, когда женщина против – последнее дело.
И он бы отпустил…
Точнее, не допустил бы ситуации вовсе, если не несколько «но».
– Не смей… – снова зашептала Тома, смело глядя ему в глаза. И, Слава Богу, в них не было ни страха, ни отвращения. Ни паники. – Понял меня? Сейчас что ты мне пытаешься сказать? Что пошел против принципов? Привел меня сюда, потому что якобы эта квартира должна мне зайти, а твоя старая нет?! Ты придурок, майор!
– Нет! – заорал он в ответ, раздвигая ее колени в сторону и устраиваясь между ними. Тома охнула и интуитивно приподняла бедра. Зрачки расширились, выдавая ее небезразличие. – Я не о том!
– А о чем же? Я не понимаю тебя!
– Я и сам не понимаю! Мать помирилась с отцом, а я…
– Господи, Тихонов, ты сведешь меня с ума.
Тамара внезапно обмякла под ним. Разом. Перестала сопротивляться.
Время закристаллизовалось, застыло. Они, кажется, и дышать перестали, глядя друг на друга. Их лица находились близко. Очень. Дыхание смешалось.
Мотнув головой, Тома подняла руку и подрагивающими пальчиками коснулась лица Евгения. Сначала скулы. Подбородка. Потом губ.
Верхнюю обвела… И снова повторила движение.
– Прости меня, – глухо выдавил из себя он, ловя малейшее ее касание.
– У меня нет слов.
– Хочешь – ударь.
– Зачем? Я любить тебя хочу, майор.
В ее огромных глазах появилась влага. Прозрачная. Как там говорят поэты? Хрустальная? Так и есть. Видя накатывающие слезы Тамары, Тихонову захотелось себе же и втащить.
– Том… Не надо…
Грудь сдавило от нестерпимой нежности. Он начал покрывать ее лицо уже куда более осторожными поцелуями. Самого потряхивало от адреналина. Внутри жгло, давило. И одновременно рвалось к ней.
Пусть потом она его пошлет куда подальше. Он придет к ней. И будет приходить до тех пор, пока она его не примет. Не посмотрит, как раньше. С робкой теплотой и надеждой.
Она как-то протяжно всхлипнула и ткнулась губами ему навстречу.
– Теперь отталкивать не будешь? – прошептала она, больно кусая его мочку уха. Этакая маленькая женская месть.
– Ты прикалываешься, да? – Он вскинул голову, чтобы найти ее глаза.
Тщетно.
Она спрятала их, отвела. Сильнее приподняла бедра, потеревшись о его пах. Член стоял колом.
Раздевались они спешно. Пару секунд смотрели друг на друга, а потом, не говоря ни слова, начали избавляться от одежды. Евгений предпочел бы раздеть Тому сам, но она перехватила инициативу, сдергивая с себя футболку.
Под той – нежное розовое кружево.
И соски. Маленькие напрягшиеся камушки, которые Евгений тотчас обхватил губами.
Тома оттолкнула его. Уперлась в плечи, чтобы продолжить обнажаться. Он не мог не уступить.
Все для нее… И, как хочет, будет.
Он жадно смотрел на обнажающуюся плоть. На подрагивающий животик. Бронзовый, почти плоский, с красивыми поперечными мышцами. Идеальный… А дальше – еще безупречнее.
Тонкая полоска волосков… и аккуратные губки…
Избавившись от боксеров, Евгений снова навалился на Тому. Та послушно приняла его. Обвила ногами.
– Скажи… – зашептала она торопливо. – Теперь все иначе будет?
Спрашивала она не о сексе.
– Даже не сомневайся.
Он целовал ее всю. Везде. Ее кожа пахла солнцем, теплом. Ему было мало. Он желал большего.
– Жень…
Тома в какой-то момент перехватила инициативу и оказалась сверху. Небольшим усилием завела сначала одну руку Евгения над его головой, потом вторую. Нависла сверху, удерживая кисти. Хищно улыбнувшись, Женя поймал губами розовый сосок и не спешил отпускать. Тома захныкала, застонала.
А потом перешла к нему. Тоже целовала… Везде.
Непонятно, кто не выдержал первым. Их тела сомкнулись, ноги переплелись. Женя интуитивно толкнулся членом вперед и вошел. Плавно. Во влажное лоно, готовое его принять безоговорочно. Тома ахнула, подстраиваясь под него, и Тихонов приглушенно выругался. Да что за день такой? Все он делает неправильно! Спешит…
– Больно, Том? – выдохнул он в миллиметре от ее губ, готовый в любой момент отодвинуться, выйти.
– Ты меня каждый раз спрашивать об этом будешь? – засмеялась девушка, обвивая его шею тонкими руками и прижимаясь плотнее. Впуская окончательно.
Она была влажной. Сочащейся. Сладкой и дурманящей голову. Инстинкты гнали его вперед. Он прижал Тому плотнее, сжал ягодицы, обхватив их пятерней. И задвигался. Неспешно. Толчок…следующий…
– Хочу жестче. Быстрее, – прошептала она, прикусывая кожу на его плече.
Он едва не зарычал от обрушившегося на него восторга. Не только он чувствовал ее – она тоже! Он сжал Тому. Сцапал. Прошелся губами по нежной коже шее. Жадно, немного грубовато. Ласково старался… А как выходило – другой вопрос. В висках пульсировало, билось нетерпение. И потребность в Томе. В этой девочке.
Она захныкала, неправильно истолковав его заминку. Заелозила бедрами.
Евгений дал себе пару секунд. Нервы натянулись до предела. На спине выступила испарина. А в голове лишь одна мысль – чтобы Томе было хорошо… Само корежило от похоти, что ядом разливалась по крови. Кипятком шпарила.
Он задвигался, послал себя вперед. До самого упора. Чтобы яйцами в нее врезаться, издать пошлый звук, который только подогрел их обоих. Тома пискнула, лихорадочно царапнула его по спине, заплуталась руками, вернулась к плечам. Он же ускорился. Сама просила, маленькая…
Пульс шпарил. Оголенные инстинкты плавились. Мозг в какой-то момент отключился, уступив место удовольствию.
В котором они оба – он и Тома – ушли с головой. Он двигался бешено, не щадя ее, лишь краем сознания прислушиваясь к ее реакции. Вдруг скажет «стоп»… Такое тоже может быть. Но нет… Обнимала. Принимала. Жалась. Стонала. Снова и снова. Выгибалась так сильно, что ему приходилось ее сдерживать. Ловить. Губы… руки…
– Женя… Женечка… родной… Боже!
Она вскрикнула, замерла. Евгений и не думал останавливаться. Диван скрипел, выдавая их с головой. Тихонов не мог остановиться. Не мог насытиться. Впился губами в губы Томы. Вкусная, блять!
И его…
Никому не отдаст. Присвоит. Кольцо на палец наденет…
Эти мысли в голове – единственно верные.
Не сразу, конечно… Больно ей он делал и не раз. Но сейчас она же с ними? С ним! Значит, есть шанс.
Есть надежда.
Он руками прошелся по тонкой талии. Ниже. Пальцем нашел чувствительное место над мокрыми складочками и надавил на него. Женя ахнула.
– Нет-нет-нет, – затараторила она, попыталась выскользнуть из-под него. Но куда!
Довольно не то улыбаясь, не то скалясь, Евгений продолжил ласку при этом продолжая двигаться. Ему нужен второй оргазм Томочки! Чтобы девочка окончательно одурела, ничего не соображала. С ним была.
Он отчетливо ощутил, когда она безоговорочно сдалась вторично. Обмякла, задрожала. Влаги стало еще больше. Звуков и запахов – тоже. Его давно разрывало изнутри, кипятком шпарило по позвоночнику раз за разом. Но майор двигался…
К ней. В ней. Чтобы взорваться. Выйти в последнюю секунду, сжать напряженный до предела член, провести ладонью по стволу единожды и ярко кончить на мягкий животик Томы.
***
Хорошо. И безумно сладко. Так хорошо и сладко, что с трудом верилось.
Нет, не так…
Верилось, и еще как. Тома потянулась к Жене и сцеловала капельку испарины, что хрусталиком застыла в впадинке на горле.
