— А ты изменилась, — неожиданно и довольно резко заявил Люк. — Стала увереннее.
— Благодарю.
— И похорошела.
— Еще раз спасибо.
Если Люк собирается провести инвентаризацию произошедших в ней перемен, она укажет ему главные. Прежде всего, она уже не нескладная шестнадцатилетняя девчонка, только-только начавшая превращаться в женщину. Ну и разумеется, Люк больше не является центром, вокруг которого вращалась когда-то вся ее жизнь.
— Даже не верится, — небрежно бросила Габи. — Мы ведь вместе играли, а теперь здороваемся, словно чужие. Позволь, я тебя поцелую. — Она придвинулась ближе и прикоснулась губами к его левой щеке. Ее тут же обволок исходящий от Люка легкий сосновый аромат. — Теперь правую, — продолжила она приветственный ритуал, не обращая внимания но то, что Люк уподобился каменному изваянию. На правой щеке Габриель позволила себе задержаться чуть дольше.
— И на этом все, — хрипло произнес Люк. Его пальцы ухватили ее за подбородок, а затем опустились на шею. — Ради твоего же блага.
Это было предупреждение, которое не стоило игнорировать. Габриель тут же вняла ему. Она закрыла глаза. Семь лет ничего не изменили — ее тело по-прежнему помнит его прикосновения и жаждет их. Впрочем, сейчас она стала старше и мудрее. Больше она не позволит себе потерять голову из-за главы Империи шампанских вин Дювалье.
— Ты женат, Люк?
— Нет.
— Дал обет воздержания?
— Нет.
— Ты уверен? — Габриель дотянулась губами до мочки его уха. — Тогда я не понимаю, почему ты так напряжен. Я всего лишь приветствую старого друга. Вполне невинно.
Давление пальцев на ее шею усилилось.
— Ты не невинна.
— Неужели это так заметно? — Девушка покачала головой. — Впрочем, ты всегда отличался наблюдательностью. — Она отступила на шаг и одарила Люка беспечной улыбкой. — И кто сказал, что поцелуев обязательно должно быть три? Обойдемся двумя, согласен?
— Габриель, что ты здесь делаешь?
Да, похоже, она — нежеланный гость в Кавернесе.
— Звонила Симона и сообщила, что моя мать больна. Она сказала… — Габриель помедлила. — Она сказала, что Жозе звала своих ангелов.
Кого на самом деле звала Жозе Александер, экономка Кавернеса, — своих детей, названных в честь ангелов, или кого-то другого, — оставалось только догадываться. В любом случае Рафаэль считал поездку сестры через полмира ошибкой, полагая, что это всего лишь бред, вызванный температурой. Но даже если Раф прав и Жозе откажется ее увидеть, Габриель не могла не приехать.
— Вот я и здесь, — закончила она, пожимая плечами.
— Жозе знает о твоем приезде? — обманчиво мягким тоном поинтересовался Люк.
Габриель тут же занервничала:
— Я… Нет.
Взгляд Люка стал непроницаемым, но Габриель на миг показалось, что в глубине его глаз промелькнуло что-то похожее на сочувствие.
— Ты всегда действовала чересчур импульсивно, причем во вред себе, — негромко заметил он. — Насколько я понимаю, Раф отказался сопровождать тебя.
— Он занят! — защищая брата, воскликнула она. — Уверена, у тебя тоже есть дела. Скажи, где я могу найти мать?
— Идем, — отрывисто бросил Люк и повернулся. — Жозе поместили в одной из комнат западного крыла. При ней постоянно находится медбрат — врач велел не оставлять ее без присмотра.
Габриель закрыла дверь, сунула ключ в сумочку и поспешила за Люком.
— Она настолько плоха?
— К сожалению. Дважды мы думали, что потеряли ее.
Девушка помолчала, но затем все же спросила:
— Как ты думаешь, она захочет меня увидеть?
Лицо Люка приобрело жесткое выражение.
— Не знаю. Тебе следовало сначала позвонить, а не мчаться сюда сломя голову.
Опасения Габриель усилились, когда они вошли в западное крыло замка. Жозе Александер никак не проявляла свою любовь к детям, если вообще испытывала ее, зато критиковала она их по поводу и без повода. Детство Габи провела в тщетных попытках хоть как-то заслужить мамину похвалу, но так этого и не добилась. Несмотря на семь лет, в течение которых она почти не поддерживала контакт с матерью, детское желание угодить ей снова дало о себе знать. Неужели Жозе откажется ее увидеть? Что, если в бреду она не звала своих детей?
Медбрат, седовласый мужчина лет за пятьдесят, встретил их в гостиной. Люк представил его как Ханса.
— Самая упрямая больная, за которой мне приходится ухаживать, — с улыбкой сказал он Габи. — Она недавно приняла лекарство, но у вас есть еще минут пять, пока она не начнет клевать носом, заявляя при этом, что спать не хочет. — Ханс снова улыбнулся и указал рукой на закрытую дверь.
— Спасибо, — поблагодарила его Габриель, чувствуя, как на нее накатывают волны страха. Но не отступать же в последнюю минуту, хотя ее брат и Люк, скорее всего, правы!
— Мне зайти с тобой? — негромко спросил Люк.
— Нет, — тут же возразила она. Не хватало только, чтобы он стал свидетелем ее унижения! С другой стороны, возможно, именно его присутствие заставит мать держаться хотя бы в рамках приличий. — Да.
— Так нет или да? — уточнил он с легкой усмешкой.
Их взгляды встретились, и первой отвела глаза Габриель:
— Да.
— Не больше чем на пару минут, — предупредил их Ханс.
— Спасибо.
Собравшись с духом, Габи открыла дверь и вошла. В комнате было тепло. И полутемно, так как солнечным лучам приходилось пробиваться через плотные занавеси. Большую часть комнаты занимала кровать. Она была так велика, что лежащая в ней женщина казалась совсем маленькой.
Семь лет назад волосы Жозе Александер были черны как вороново крыло и ниспадали почти до талии. Сейчас волосы были коротко подстрижены, и в них появились седые пряди, но она по-прежнему была самой красивой женщиной из всех, с кем приходилось встречаться Габриель. Глаза Жозе — потрясающие глаза глубокого синего цвета, прежде зорко следившие за всем, — были закрыты. Габриель была довольна этой крошечной передышкой, так как она давала ей время хотя бы немного совладать со своими эмоциями.
— Жозе, — негромко позвал Люк. — Простите, что мы зашли так поздно, но к вам гостья.
Ресницы Жозе дрогнули. Она медленно открыла глаза. Ее взгляд сфокусировался на Люке, затем на застывшей рядом с ним Габи. С ее губ сорвался вздох. Затем она снова закрыла газа и отвернулась от посетителей.
Глаза Габриель защипало от слез, она произнесла чуть срывающимся голосом:
— Привет, мама.
— Тебе не нужно было приезжать, — по-прежнему не глядя на нее, заявила Жозе.
— Ты не первая, кто мне говорит об этом. — Габриель метнула взгляд на Люка. Его лицо было таким же выразительным, как камни, из которых был возведен замок. — Мне сообщили, что ты больна.
