— Расширить?
— Я собираюсь заняться еще и уходом за садами и чисткой бассейнов. — Она поправила выбившуюся из пучка прядь волос. — Но это потом. Пока я занимаюсь работой по дому. И мне очень нужно набрать еще тридцать клиентов. — И когда Кейн присвистнул, добавила, гордо выпрямившись: — Это не так сложно в таком городе, как Майами!
— Я свистнул не потому, что это сложно. Я поражен. Когда ты начала это дело?
Она замялась:
— Три года назад.
— Ты основала фирму после того, как мы развелись?
Лиз вскинула подбородок. Он не заставит ее раскаяться в этом выборе!
— Нет. Сначала я взяла несколько заказов на уборку, чтобы продержаться… И дело пошло.
— Я предлагал тебе содержание.
— Я его не хотела.
Она откинула плечи назад и поймала его взгляд. Да, она ошибалась. Ей казалось, что, если они вдруг встретятся, разговор непременно зайдет о том, почему она ушла, не сказав ни слова. А вместо этого шлюзы их желания открылись, и она готова была поставить последний цент на то, что ни один из них не думал сейчас о прошлых ссорах. Взгляд его темных глаз напомнил о батистовых простынях, о днях, проведенных в постели…
— Через год у меня набрались заказы на целый рабочий день, мой и еще одной женщины. Еще через шесть месяцев у меня было уже четверо служащих. Тогда я поняла, что могу превратить этот бизнес во что-то действительно серьезное.
— Я знаю, что это такое — строить широкие планы, стремиться к успеху. — Кейн отвернулся. — И, как ты правильно заметила, мы не будем встречаться.
— Тебя это на самом деле устраивает?
— Да! — Он опять повернулся к ней: — Ты не хочешь первым делом взяться за стирку? У меня практически не осталось чистого белья.
Лиз засмеялась, и перед ней вдруг всплыли картины из иного времени, в ушах зазвучал иной смех, и ей показалось, что время поймало ее в ловушку. Их брак кончился так скверно, что она совсем было забыла добрые времена, и вдруг они ожили, поднялись на самую поверхность. Но так нельзя! Шесть лет и моря слез легли между ней и теми добрыми временами, когда она и Кейн поехали в Лас-Вегас с друзьями, которые хотели пожениться именно там, и тут же поженились сами. А через несколько недель после свадьбы добрые времена начали наступать все реже, длиться все меньше, и к тому моменту, когда она ушла от него, просто перестали существовать.
И вот теперь она — его домработница.
— А где грязное белье? В корзине?
— Да. В ванной комнате.
— Тебе есть чем занять примерно час?
— Да.
— Ты пойдешь к себе в комнату или кабинет?
— Мой кабинет в конце коридора.
Через час Кейн остановил машину на парковочной площадке перед зданием своей компании и в личном лифте поднялся прямо к себе в приемную.
— Ава!
Он прошел в свой кабинет, положил портфель на столик рядом с письменным столом. Ему удалось заставить себя не думать о том, как Лиз ходит по его дому и пылесосит, пока работает стиральная машинка. Надо отдать ей должное. Она не пошла к нему в кабинет, не швырнула чистое белье на документы, которые он просматривал. Просто крикнула, что белье готово. Но вид аккуратно сложенных у него на кровати чистых вещей пробудил в нем нежелательные эмоции, те самые, которые до сих пор часто нарушали его покой…
Когда они были женаты, Лиз настаивала, что будет стирать сама. Не хотела брать помощницу. Сидела дома, вела его хозяйство.
Он смотрел на стопку белья, а годы уходили вспять, и чувства, которые ему удалось загнать глубоко внутрь, вырывались на поверхность, как лава из жерла вулкана. Они обожали друг друга. Ни до ни после он не знал ни одной женщины, с которой чувствовал бы то же, что с Лиз.
Вероятно, его выбил из колеи тот факт, что он оказался тогда почти голым. Иначе он не согласился бы на ее работу у него. Так не должно было быть. Ни в коем случае! В последний год их брака они причиняли друг другу невероятную боль. Лиз ушла, не оставив даже записки. А позже с ним связался ее адвокат. Она не захотела принять его деньги, не захотела сказать ему «до свидания». Она просто хотела быть подальше от него. А он… он почувствовал облегчение, когда она ушла. Им нельзя даже просто находиться в одной комнате.
Получив чистое белье, Кейн быстро оделся и уехал, не повидавшись с ней. Он спрашивал себя, стоит ли попросить Аву позвонить Лиз и предложить направить к нему в дом другую работницу? Но ведь Лиз не попалась ему на глаза, как и обещала…
— Скажите, пожалуйста, Ава, — спросил он, когда его низенькая, полная, лет пятидесяти секретарша вошла в кабинет. — Почему вы выбрали «Веселых служанок»?
Она ничуть не смутилась.
— Я получила прекрасные отзывы об этой фирме, и они ищут новых клиентов. — Она посмотрела на него поверх черной оправы очков: — Знаете ли вы, как трудно найти в Майами хорошую домработницу?
— Вероятно, очень трудно. Иначе я бы какой-нибудь уже обзавелся.
— Я делала все от меня зависящее. Это вы… — Она вдруг смутилась. — О, вы были дома, когда она пришла?..
— Был. Выходил из ванной, практически голым, только в полотенце вокруг бедер.
Ава прижала руки к груди:
— О, простите меня. — Кейн внимательно изучал выражение ее лица, стараясь понять, знает ли она, что Лиз — его бывшая жена. Но она казалась невинной, как овечка. — Я должна была догадаться, что вы захотите поспать подольше после такой долгой дороги. Пожалуйста, извините меня.
— Ничего, все в порядке.
— Нет, серьезно, мне очень жаль. Я знаю, как вам неприятно общаться с людьми. — Ава подошла к столу. — Но давайте не будем говорить об этом. Инцидент исчерпан и больше никогда не повторится. — Она указала на бумаги у него на столе: — Это почта. Накопилась за неделю. Вот эта стопка — сообщения на автоответчике. Я распечатала их для вас. Люди любят поговорить. — Она подняла голову и улыбнулась. — А я поговорю с этой женщиной и попрошу не приходить раньше девяти.
— Ничего. С ней все в порядке.
Теперь, когда ему удалось овладеть своими эмоциями, он мог рассуждать здраво. Лиз так и не вышла, когда он уезжал. Значит, хочет видеть его не больше, чем он — ее. Если он что-то знал о Лиз, так это то, что она человек честный. И если она сказала, что больше он ее не увидит, значит, сделает все, что в ее силах, чтобы так и было. В этом смысле она, по крайней мере, осталась прежней. Хотя это она ушла от него, их брак распался по его вине. И не стоит огорчать ее по пустякам. Он и так принес ей немало огорчений.
— Нет-нет, позвольте мне позвонить ей, — возбужденно чирикала Ава. — Я знаю, вам неприятно, когда кто-нибудь мелькает у вас перед глазами. Это же моя работа.
