чувство.
Она ничего не сказала. Не воспротивилась, не стала отрицать. Только медленно повернулась к огню.
Я же не мог оставить вопрос без ответа:
– Нет, я ещё не встретил свою судьбу.
Реакция девушки была абсолютно нулевой. Она никак не выказала, что услышала меня, продолжая смотреть на огонь. Я уже подумал, что разговор закончен.
– А если бы она была, – продолжала Гретта, – то какая?
Я нахмурился. И с чего у неё в голове такие вопросы? Но, немного подумав, я всё же ответил:
– Ну… Она бы была красивая. Стройная, здоровая, с длинной светлой косой и большими глазами. М… Добрая, весёлая и любящая.
На лице Гретты опять появилась эта грустная улыбка
– Ты прав, – будто пребывая совсем не здесь, сказала она. – Такую девушку есть за что любить.
Мне должно бы было плевать на её мысли, но после этих слов мне отчего-то очень захотелось поиздеваться над ней.
– А Вы? – насмешливо спросил я. – У Вас есть возлюбленный?
Она всё так же смотрела на огонь и грустно улыбалась.
– Нет, – ответила девушка. – Уже нет.
Честно говоря, е ответ был мне непонятен. Ведь только что говорила, что любит меня.
Но долго рассусоливать времени не было. Да, и хлопот вскоре прибавилось – Гретта перестала ходить. У неё не хватало сил стоять на ногах. Теперь я должен был всегда быть подле неё. Удивительно, но теперь это не было мне в тягость. Её постоянное молчание казалось сокровеннее и честнее вечных разговоров. Да, и она стала для меня совсем другой…
– Подай мне ту шкатулку, – попросила она как-то раз перед тем, чтобы лечь спать.
Я подал девушке шкатулку, которая, хоть и была небольшая, но весила немало. Шкатулка оказалась битком забита дорогими украшениями. Судя по всему, они принадлежали Гретте, но сама она их не носила.
– Я знаю, что мародёры всё заберут, – сказала она, – но тебе я оставляю наследство. Этот серебряный браслет с изумрудами – твоей младшей сестре. Этот золотой кулон с рубином – старшей. А это жемчужная заколка с бриллиантами… Она для твоей любимой.
Я не мог поверить, что у меня в руках оказались такие сокровища. Всего три вещи, но сколько стоят…
– Кулон и браслет можешь продать, если с этим согласятся твои сёстры, – продолжала девушка. – Но заколку сохрани. Хотя бы до той поры, пока не встретишь свою любимую.
Только тут я очнулся. Я хотел было вернуть украшения, объяснить, что не могу я принять столь щедрый подарок. Но встретился с ней глазами. И не смог. Ведь она права. Всё разграбят. И, раз она того хочет, я сохраню эти вещи.
Гретта стала замерзать. Она постоянно говорила, что ей холодно. И, хоть это было естественно, я не мог ничего не делать. Я приносил ей тёплые одеяла, поил горячим чаем, но ничего не помогало. Тогда я решил, что ей нужна горячая ванна. С разрешения девушки я нагрел воду и понёс её в ночной сорочке к ванной. Я опустил её в воду, от которой поднимался пар. Гретта перестала дрожать и расслабилась. Я ненароком взглянул на её тело и ужаснулся. Оно всегда казалось мне неидеальным, но сейчас я не мог отделаться от мысли, что оно выражает всё, что творилось в душе Гретты. Тяжёлое, слабое, которое хочет наконец-то освободиться от бремени. Шелушивые ранки по всей коже налились кровью от воды и стали похожи на рубцы.
– Холодно, – прозвучал слабый голос Гретты.
Я опустил руку в воду. Вода ещё не до конца остыла, но девушку пора было вытаскивать. Я насухо вытер Гретту, дал ей новую одежду и, пока её тело не остыло после ванны, уложил в постель, накрыв двумя одеялами.
– Всё ещё холодно? – спросил я у неё.
На лице девушки появилась грустная улыбка.
– Нет, – ответила она. – Уже нет.
Следующим утром Гретта не встала с постели.
– Сегодня холодно? – спросила она, как только я вошёл в комнату.
– Нет, – ответил я, – на удивление тепло.
– Пойди на озеро, – приказала она. – И не беспокой меня до заката.
Я не спорил. Решил наловить рыбы и запечь её на ужин. Так, как любит Гретта.
Как, наверное, ей больно. Пока рыбачил, я вспоминал наши редкие и совсем непродолжительные разговоры. Когда я рассказывал о своей семье… Насколько больно ей было осознавать, что сама она осталась совсем одна. А возлюбленный? «Уже нет», – сказала она. Сейчас я вспомнил слухи, ходившие по городу несколько лет назад, и понял, что Гретта имела в виду вовсе не меня. Дело в том, что Гретта не так давно была очарована молодым человеком, гостившем в доме её семьи. Все уже готовились к свадьбе, когда невеста застукала своего наречённого с подругой. Я никогда не верил слухам. Но это, видимо, действительно было так.
В водной глади отразился закат. Солнце окрашивало облака в алый цвет. Пора было возвращаться домой.
Зайдя на кухню, я поставил ведро с пойманной рыбой у печки, а сам пошёл проведать Гретту.
Я вошёл в её комнату. Она лежала в постели. Но что-то было не так. Её улыбка… Она была слишком спокойная. Я подошёл к ней. Она не дышала. Я опустился на колени. Умерла она совсем недавно – была ещё тёплая, но она абсолютно точно была мертва. Она отослала меня, чтобы я этого не видел…
Это событие меня не сильно потрясло. Я знал, что она умрёт. Всё к этому шло. Я не чувствовал грусти и не жалел. Но что-то… Что-то, что я не мог понять, ещё два часа держало меня на коленях у её кровати.
Потом я очнулся. Мы жили в этом коттедже уже две недели. Скоро придут бунтовщики, а они непременно будут издеваться над, хоть и уже мёртвой, дочерью градоначальника.
Всё прошло очень спокойно. И утром первый луч солнца осветил новую могилу.
А вскоре пришли мои бывалые соратники. Они без разбора брали всё, что попадалось под руку. Ну, а я уже знал, что мне причитается. Я прошёл в комнату своей бывшей госпожи, открыл шкатулку и достал три вещи, подаренные Греттой.
– А ты, я вижу, берёшь самое лучшее? – с завистью спросил один из разбойников.
– Это вы всё берёте, – безразлично ответил я. – А я получил это в наследство.
Сейчас, направляясь домой, я думаю: кем же была для меня Гретта? За эти две недели она стала мне так близка… Я любил её? Наверное, да. Поразительно: я теряюсь в догадках и не могу разобраться в своих чувствах, хотя всё уже решено. Кажется, то же было и с Греттой. Она знала, что приближается смерть, и всё равно не могла понять свои чувства…
– Брат вернулся!
Дома меня встречали как героя. У меня же не было такого восторга. Я всё это воспринял очень спокойно. Я затем стал одаривать сестёр.
– Это тебе, – сказал я, вручая младшей браслет,
