рабочий день закончился, то…
— Я поехал за женой, — перебил Том. — Все как обычно.
— Вы уверены?
— Конечно! — раздраженно выпалил он.
— Это не соответствует действительности.
— Что? — мужчина неестественно рассмеялся. — Вы хотите сказать, что лучше меня знакомы с распорядком моей собственной жизни?
— Нет, Томас, нет, — доктор отрицательно помотал головой, — но я знаю, что произошло в тот день.
— Что? — его вопрос прозвучал едва слышно.
— Вы не забирали жену в тот день.
— Это невозможно… — неуверенность в голосе Тома нарастала.
— У вас была важная встреча с заказчиками, поэтому ваша жена добиралась домой на такси.
— Я не помню этого.
— Неудивительно, — Доусон поправил очки и придвинулся поближе к собеседнику. — Ваш мозг блокирует болезненные воспоминания, а вместо них создает устойчивые галлюцинации.
— Это какой-то розыгрыш? Меня снимает скрытая камера?
— Нет, Томас, — выдержав небольшую паузу, он продолжил. — С таким не шутят. Я очень хочу вам помочь.
— Так, — он с трудом сглотнул ком в горле, — допустим, моя жена в тот день действительно доехала на такси. Разве это похоже на болезненное воспоминание, которое мой разум решил, как вы говорите, заблокировать?
— Машина не доехала до дома.
— Вы бредите, доктор, — Том откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. — Это какое-то сумасшествие.
Доктор встал со стула и подошел к окну, молча наблюдая за птицами, собравшимися у лужицы на заднем дворе. В этот день было необычно тепло, солнечные лучи щедро осыпали город теплом и светом, но над его пациентом нависла тяжелая грозовая туча.
— Вы не против? — ожидая одобрения, Доусон показал пачку сигарет.
— Нет проблем, — резко открыв глаза, ответил Том. — Ваш кабинет — ваши правила.
— Вы вчера встретили свою жену?
— Да. Все как обычно.
— Вечер провели вместе, спали в одной постели, а на утро отвезли ее на вокзал?
— Да, доктор, да! — Том явно начинал выходить из себя. — Утром с понедельника по пятницу я отвожу Джейн на вокзал, а вечером забираю. Почему вы ищите в этом подвох?
— Том, — Доусон выпустил в потолок клуб дыма, — какое сегодня число?
— Двадцать второе февраля.
— Послушайте меня, пожалуйста, внимательно, — доктор затушил сигарету и положил окурок в белую керамическую пепельницу. — В тот день, двадцать первого декабря, ваша жена… она умерла.
Внезапно собеседник обмяк, его лицо скривилось в гримасе отчаяния, он покачал головой и хотел было выскочить из кабинета, но не нашел в себе силы подняться на ноги; из его глаз полились крупные слезы, которые, добираясь до подбородка, обрывались и падали на черный пиджак.
— Вы лжете. Я вам не верю.
— Твой мозг, — вернувшись на стул, доктор продолжил диалог, — сделал все возможное и невозможное, чтобы защитить тебя от нестерпимой, разрушительной боли.
— Это невозможно! — прокричал сквозь слезы Том. — Всего несколько часов назад я видел свою жену, касался ее, чувствовал аромат духов…
— Да, я знаю. А после провалы, отсутствие понимания того, как оказался в том или ином месте. Верно?
— Да…
— Тот автомобиль попал в аварию со смертельным исходом. Твоя жена скончалась на месте.
— Господи… я не верю! — Том схватился за голову и зарыдал.
— Том, тебе необходимо выбраться из плена иллюзий. Ты должен вернуться в действительность.
— Это все не по-настоящему. Это происходит не со мной, — бормотал он себе под нос. — С моей женой все хорошо. Она скоро вернется с работы.
— Послушай меня, — с искренним сочувствием произнес Доусон и положил руку на плечо Тома, — два года назад я тоже потерял жену. Сгорела от рака за месяц. Несмотря на катастрофу, я принял решение двигаться дальше, чтобы быть полезным для таких как ты.
— У вас есть дети? — спросил Том, утирая слезы.
— Да. Мальчик и девочка. Ходят в старшую школу.
— А у меня никого нет.
— Родители? Друзья?
— Нет. Джейн — мое все, — из глаз Тома вновь вырвались слезы. — Она моя любовь. Моя семья. Мой друг. Моя муза.
— Тогда, Томас, тебе придется найти или лучше создать смысл продолжать движение вперед.
— У меня осталась только работа, — из него вырвался истерический смешок.
— Хорошо выполняемая работа способна менять мир в лучшую сторону, — Доусон протянул коробку с салфетками.
— Нет, док, — Том достал несколько, утер глаза и нос, а после скомкал и сжал в кулаке. — Реклама уродует мир, убеждая людей желать то, что им, по сути, не нужно. Моя работа направлена на опустошение чужих кошельков.
— Сейчас, когда вы тут, в нашей реальности, у вас будет возможность все переосмыслить и, вероятно, найти себя в чем-то более благородном. Вы сильный человек, Томас, так что нет никаких сомнений, что вы обязательно справитесь с этой болью.
— Да уж… какой-то кошмар.
— Этот мир не всегда приветлив, но нужно держать удар.
— Теперь вы затолкаете меня в дурку? — отрешенно спросил Том.
— Нет-нет, ни в коем случае, — пообещал Доусон. — За тобой не было замечено деструктивного поведения, ты не представляешь опасности для себя и окружающих, так что ограничимся препаратами и встречами.
— Вы следили за мной?
— Мы наблюдали.
— Жуткое зрелище?
— Том, — доктор снял очки и наклонился поближе к собеседнику. — Человек не отвечает за сбой, который дает в работе его мозг.
— Успокоили.
— Уверяю вас, что через пару месяцев вы будете чувствовать себя намного лучше.
— Я хочу домой.
— Да, конечно, — психотерапевт встал и направился к рабочему столу, чтобы заполнить документы. — Подождите пару минут.
— Можно от вас позвонить? Попрошу водителя заехать за мной.
— Пожалуйста, Том, — доктор указал на стационарный телефон на краю стола.
— Увидимся завтра в это же время, — сказал Доусон, протягивая пузырек с таблетками. — Три перед сном и одну утром.
— Три перед сном и одну утром, — неосознанно повторил Том.
— До завтра? — уточнил специалист, чуть приподняв одну бровь.
— Да, до завтра, — подавленно, сквозь глухую стену боли ответил Том.
Меня зовут Томас Эйбрамсон. Два месяца назад умерла моя жена Джейн. Лишившись самого родного, близкого мне человека, я понял, что все в моей жизни — включая любимую работу — было лишь декорацией нашей истории любви. С Джейн я жил, трудился, строил планы и расписывал наше завтра на годы вперед… теперь же у меня нет ничего. Без нее нет ничего. Доктор хочет, чтобы я был в этой реальности, чтобы я приложил неимоверные усилия и спрятал боль где-то в закоулках души ради каких-то свершений. Но готов ли я принять все это и двигаться вперед без человека, которого люблю больше жизни?
Вспышка. Звон.
— Куда едем, сэр? — обратился ко мне водитель.
— Вокзал.
