— Привет, Тим.
— Привет. Рад познакомиться.
Последовал обмен рукопожатиями.
— И позвольте представить вам Джессику Роджерс, очаровательную юную актрису, — добавил Тим.
Джессика шагнула вперед, элегантно протянула ручку, и глазки «тюленей» в один миг превратились в кисель. Каждый из них по очереди отпечатал на ее ручке липкий поцелуй.
Потом Джессика и Тим уселись на соседнем диванчике, и между мужчинами завязался разговор, в котором Джессика ровным счетом ничего не понимала. Она сидела и, как механическая кукла, кивала головой то в одну, то в другую сторону, хлопала глазами, бессмысленно улыбалась и отхлебывала из высокого стакана изумрудный мятный коктейль.
Вскоре в соседнем зале заиграла музыка, и гости вечеринки хлынули потоком на ее зов.
— Что-то мы все о делах и совсем забыли, что среди нас находится прекрасная дама. Разреши пригласить ее на танец, Тим, — неожиданно сказал один из «тюленей»: то ли Дэниэл Нортон, то ли Стенли Уотерс. Джессика не потрудилась запомнить, кто из них кто. За последний месяц такое количество разнообразных Нортонов и Уотерсов приглашало ее на танец, что теперь ей было безразлично, как эти люди зовут себя и чем занимаются.
— Только с позволения дамы, — ответил Тим и одарил Джессику самой ласковой улыбкой, на которую только был способен.
— С удовольствием. — Джессика убедительно изобразила радость и встала.
«То ли Нортон, то ли Уотерс» подал ей руку и повел в мерцающий разноцветными огнями полумрак соседнего зала.
Какой же все-таки Тим негодяй. Подлый, низкий, развратный, бесчувственный мерзавец.
Джессика с трудом протискивалась между разгоряченными телами танцующих.
Вечеринка набирала обороты. В удушливой атмосфере висел запах угара и порока.
Как он мог? Как он мог бросить ее, как кусок мяса, на съедение этим бездушным акулам? И сбежать. Он думает, что она не видела, как он хлопал по заднице какую-то рыжую девицу и потом вместе с ней, прячась за чужими спинами, поднялся на второй этаж. Господи, почему она раньше не видела, с кем связалась? Какая же она дура. Наивная, беспросветная дура.
Обида, как кислота, разъедала нутро. Гнев наступал на горло, душил. Слезы, подавленные гневом, просились на волю, но не могли высвободиться. Ей хотелось разрушения. Просто взять и смести с лица земли весь этот продажный, лживый, порочный мир. И в первую очередь Тима Кэпшоу!
Тяжело дыша, она наконец добралась до приоткрытой двери балкона. Выскользнула через нее на свежий воздух и огляделась, ища самый дальний и темный угол. Ночной ветер дохнул ей в лицо. Дружелюбная темнота уютно обступила.
К счастью, на балконе была одна-единственная, с упоением целующаяся парочка. Джессика тихо прошла мимо них до конца балкона, остановилась и тяжело опустила локти на массивные мраморные перила. Музыка грохотала теперь где-то далеко.
Черт, она с удовольствием сбежала бы отсюда, но ее сумочка с деньгами и ключами от квартиры осталась на том проклятом диване, где похотливый «тюлень» пытался… Тьфу, мерзко вспоминать. И потом, эта ненавистная вилла находится довольно далеко от города. Вряд ли в ее потрепанном кошельке найдется достаточно денег на такси, которое, кстати, нужно еще как-то вызвать сюда. Что же делать?
— Хотите шампанского? — раздался низкий мужской голос из темноты за спиной.
Черт, и здесь ее нашли. Никуда от них не спрячешься. Небось, крался следом за ней, как за добычей. Сейчас начнет острить, а потом и охмурять ее. Может, откровенно нагрубить ему?
Ей все равно теперь терять нечего.
— Нет, — резко ответила она, не поворачивая головы.
— А сигарету? — Голос прозвучал слева от нее метрах в двух.
— И сигарету не хочу. А также и остальными желаниями не горю. — Она продолжала напряженно всматриваться в клубящийся призрак сада, скупо освещенного редкими неоновыми фонарями.
— Верю. Вам, похоже, не так весело здесь, как остальным. Мне, признаться, тоже, — довольно искренне проговорил голос. — Но не бойтесь, я не стану доставать вас своей болтовней. Если не хотите говорить, подайте знак, и я тут же замолкну.
Джессика насторожилась. Глубокий, бархатистый и на редкость трезвый голос подействовал на нее как хороший транквилизатор. Стало любопытно взглянуть, кому он принадлежит.
Она медленно повернула голову…
И увидела красивый профиль: высокий, открытый, крутой лоб, большой нос с изящной горбинкой у переносицы, мужественный подбородок.
В тот же миг лицо повернулось к ней, и в уютной темноте блеснули продолговатые глаза.
— Простите, я не понял, это был знак?
Джессика взъерошилась и резко отвернулась.
— Нет. Я еще не успела решить, говорить мне с вами или нет.
— Что ж, я подожду.
И снова на фоне черного, в бурых пятнах неба возник точеный профиль, тускло освещенный садовыми фонарями.
Красивый мерзавец, незаметно поглядывая на него, думала Джессика. Что бы ему такое сказать, чтобы он улетучился?
Но любопытство снова взяло верх. Кто этот мужчина с завораживающим голосом и необыкновенно выразительным лицом? Что он делает на этом кошмарном празднике? — А вы кто такой и что здесь, собственно, делаете? — спросила она.
Странно, она пытается быть дерзкой, но присутствие этого незнакомца совсем не раздражает ее. Наоборот, с его появлением ее раскалившийся от гнева разум стал быстро остывать.
— Я зарабатываю на жизнь, размазывая краски по холсту. А здесь, как и вы, беру уроки жизни.
Джессика напряглась.
— И что, успели уже что-то усвоить?
— Так, мелкие истины. Например, что не только в кино и книжках существуют богатые негодяи, которые думают, что им все позволено.
Джессика напряглась еще сильнее. Неужели он видел?
— Вы хотите сказать, что видели…
— Да, видел и в ту же секунду почувствовал невыносимый зуд в кулаках. Пытался прийти вам на помощь. Но вы успели увернуться и сбежать. Простите, ради Бога. Я знаю, не мое дело вмешиваться, но я не терплю насилия.
Джессику передернуло. Гнев и обида снова попытались вырваться из-под контроля. Она сверкнула глазами на свидетеля мерзкой сцены, которую пережила всего несколько минут назад.
Мерзавец Тим, подумала она, если бы он сейчас показался ей на глаза, она влепила бы ему смачную пощечину.
— Что ж, спасибо за благородное побуждение. Похоже, вы были единственным, кто заметил, что я оказалась в трудной ситуации.
— Не стоит благодарить, ведь я ничего для вас не сделал. Кстати, меня зовут Кевин Годмен. А вас?
Джессика некоторое время молчала. Недоверие и любопытство продолжали бороться друг с другом внутри нее. Чего ему от нее нужно?
