— Спасибо, дорогая, — он делает большой глоток и затем кричит, — офсайд! — машет рукой в сторону телевизора и качает головой.
Я неуверенно топчусь на месте, а затем возвращаюсь на кухню, чтобы собраться с мыслями.
Ладно. Дон ни в чем не виноват, ведь он и понятия не имеет, что творится в моей голове. Я просто попытаюсь снова.
— Начос? — предлагаю я из кухни.
— Вот это другое дело! — радостно отвечает он. Футбол, пиво и начос. С днем рождения, Дон.
Через десять минут я накладываю начос с сыром в тарелку, поправляю декольте, делаю глубокий вдох и возвращаюсь в комнату.
— Начос, — говорю я, возвращаясь на свое место, рядом с Доном.
Судья свистит в свисток, оповещая о перерыве, а Дон откидывается на спинку кресла и трет лицо руками.
— Вот клоуны, — смеется он. — Если продолжат так играть, то будут соревноваться с любителями.
Дон прочищает горло и, наконец, обращает на меня внимание, его рука буквально застывает над тарелкой.
Довольно забавная картина. Он замирает. На его красивом лице проносится гамма чувств. Сначала он выглядит спокойным, но, когда взглядом скользит вниз по моему телу, его глаза вспыхивают от шока. Его челюсть отвисает, как у мультяшного персонажа, а затем Дон отдергивает руку и резко выпрямляется в кресле.
— Черт возьми, Шерил! — несвязно восклицает он.
Хочется рассмеяться, что будет не очень-то сексуально, поэтому я смотрю на начос, а затем снова на Дона.
— Вы просили начос, сэр, — с трудом произношу я. — Старалась приготовить их, как вы любите.
Дон медленно забирает тарелку, все еще пялясь на меня.
— Хотите еще что-нибудь?
Он отвечает не сразу. Думаю, сейчас он вообще не способен что-нибудь сказать.
— Давайте я задерну шторы, чтобы вам не отсвечивал экран, — предлагаю я, отчасти для поднятия настроения, и потому, что Вану с женой сидят на своей террасе и могут увидеть, чем мы тут занимаемся. А последнее, что мне сегодня нужно — это свидетели.
Взгляд Дона прожигает мне спину, когда я пересекаю комнату, и я знаю, что он рассматривает мой наряд. Черные чулки в сетку и лакированные высокие шпильки. Обтягивающее черное атласное платье с белыми оборками по краю. Еще незатейливая прическа с собранными наверх волосами. Я стремилась к сексуальности, но теперь сомневаюсь, не достигла ли обратного эффекта.
Я не тороплюсь со шторами, давая Дону возможность рассмотреть меня и решить, захочет ли он играть в эту игру. Для раздумий у меня было несколько дней, у него — всего три минуты. Может, он счастливчик в этом смысле, ведь за все время размышлений меня переполняли сомнения и тревога.
Когда я оборачиваюсь, Дон застает меня врасплох. Он уже поставил начос на столик и уже стоит близко ко мне, настолько близко, что мы почти касаемся друг друга.
Я задерживаю дыхание, когда он проводит пальцем по глубокому вырезу моего платья.
— Ты одета, как французская горничная, — произносит Дон, и в его темно-карих глазах блестит изумленное одобрение.
— В честь твоего дня рождения.
Я пальцами играю с крошечными оборками на фартучке, повязанном вокруг легкой короткой юбочки.
Дон кивает и поглаживает мои руки.
— У меня раньше никогда не было собственной горничной, — признается он. — Что же мне с тобой делать?
Его замешательство придает мне смелости, и я продолжаю игру, облизывая губы:
— Я ваша на весь день. Все, что захотите, только попросите.
— Все что угодно? — тихо спрашивает Дон, обхватывая меня за талию и притягивая к себе.
Киваю в знак согласия. Дон целует меня. О, боже, как сильно я скучала по его губам. Больше, чем признавалась в этом сама себе. Даже во время секса мы так не целуемся. Такое впечатление, будто мы вернулись в прошлое, и я — та самая девушка на пляже Лайм-Реджис, а Дон — тот сексуальный студент. Только сейчас я тридцативосьмилетняя секретарша, а он — настоящий мужчина, прижавший меня к недавно задернутым шторам, чтобы как следует поцеловать.
— Дон, — шепчу я, когда он отрывается от меня сделать вдох. Я провожу пальцами по его коротким темным волосам. Дон опускает руку к задранной юбке, чтобы коснуться шелковых трусиков, которые шли в комплекте с нарядом.
— Выглядишь потрясающе, — хрипит он, скользя рукой по моему заду вниз, чтобы погладить обнаженную кожу над чулками. — И на ощупь ты очень-очень горячая.
Понимаю, что мы могли бы прямо сейчас заняться сексом, и это, скорее всего, был бы наш лучший секс за последние годы, но все равно хочу немного повременить. Я провожу рукой между его ног, наслаждаясь тем, как сильно член натягивает джинсы.
— Кажется, у нас тут кое-что намечается, сэр, — говорю я, массируя его до тех пор, пока Дон не начинает тихо стонать, тогда я легонько целую его. — Принести еще холодного пива, Донни?
Он открывает глаза, когда я убираю руку от его промежности.
— Давно ты меня так не называла.
Годами, наверное. Я блуждаю пальцами по его груди.
— Досмотрите игру, — предлагаю я, затем веду Дона обратно к креслу и слегка толкаю его, чтобы он сел. — Поешьте начос. Вам понадобятся все ваши силы, сэр.
Передаю Дону тарелку, и тот улыбается.
— К такому можно быстро привыкнуть, — смеется он, а его глаза горят похотью, которую я не видела очень давно.
Как только я через несколько минут захожу с пивом в комнату, Дон моментально впивается в меня взглядом. Он рассматривает мою грудь, ноги в чулках.
— Кто выигрывает? — я перевожу свой взор на экран.
— Я, — произносит Дон, забирая у меня пиво и касаясь моих пальцев своими.
— Похоже, вам стоит больше времени уделить игре, — мурлычу я, затем глажу его по небритому лицу — обожаю его щетину. Перед работой он всегда бреется, но в выходные дни — нет. — Приберусь здесь, пока заканчивается матч. Надеюсь, я вам не помешаю, сэр? — для пущего эффекта достаю из кармана в фартуке щетку для пыли, которая тоже шла в комплекте.
— Валяй, — подыгрывает Дон, расслабленно откидываясь в кресле и скрестив длинные ноги на стульчике перед собой.
Я неуверенно начинаю; кто в наши дни вообще использует метелки из перьев? Я провожу ею по комоду, по всяким безделушкам на нем. По вазе с цветами и свече, которую я так и не успела зажечь. Оборачиваюсь и вижу, что Дон пристально наблюдает за мной.
— Не отвлекайтесь на меня, — прошу я, медленно подходя к телевизору. Слегка наклоняюсь, прогибаясь в талии, чтобы стереть пыль с экрана. Дон прекрасно видит мое декольте, ему всегда нравились мои сиськи. — Эта штука реально собирает пыль, — почти неслышно произношу я.
— Кажется, ты пропустила немного, — говорит Дон.
— Правда? — спрашиваю я, подняв голову.
Он кивает.
— В самом низу экрана.
Притворяюсь, что ищу несуществующую пыль, наклоняясь сильнее.
— Так лучше? — уточняю я.
— Намного, — выдыхает Дон, и когда я смотрю на него сквозь ресницы, то вижу, что он наблюдает именно за мной, а не за футболом; хотя, похоже, только что забили гол и стадион сходит с ума.
— Сэр, вам жарко? — я озабоченно морщу лоб и выпрямляюсь. — У вас раскраснелись щеки.
Дон тихо смеется.
— Я весь горю. — Он встает, стягивает футболку через голову, затем снова садится, скрестив руки на обнаженной груди. Дон всегда за собой следит: ходит в спортзал в больнице, а по воскресеньям играет в мини-футбол. Всем нравится доктор с красивым телом, и прямо сейчас я могу только восхищаться результатами его тяжелой работы. Ему, может, уже и сорок, но такое ощущение, что с возрастом он становится только лучше.
— Слушай, по-моему, на рамке картины тоже есть пыль, — говорит он, глядя на стену. — Дотянешься туда?
О, теперь Дон полностью увлечен нашей игрой. Я смотрю на рамку, которая тянется по всей стене примерно на фут ниже потолка, и отвечаю:
— Возможно, я смогу, если постараюсь.
Дон улыбается, а у меня внутри все переворачивается. Его улыбка всегда действует на меня подобным образом.
Слегка раздвинув ноги, я прислоняюсь к стене. Носки моих туфель скользят по плинтусу, но я тянусь вверх, пока перьями щетки не касаюсь тонкой рамки.
