Увидев собственное отражение, Элла недовольно скривилась. Глаза у нее были подозрительно блестящими, а щеки — с лихорадочным румянцем.
«Это просто ужин, — напомнила себе Элла, подходя к дверям, ведущим в основную часть дома. — Никакой романтики!»
Вадиму не нужны были сантименты. Раньше ей казалось, что ему хочется переспать с ней. Теперь и в этом она была не уверена.
«Да в чем вообще я теперь уверена?» — пронеслось у Эллы в голове, и она тяжело вздохнула.
У нее было только одно желание: во время предстоящего ужина не потерять голову и не попасть под чары Александрова.
Однако, войдя в столовую, Элла на какое-то мгновение замерла. У нее раскрылся рот от изумления, когда она увидела Вадима и накрытый на двоих стол со свечами и букетом белых роз в центре. Все мысли мгновенно вылетели у нее из головы, а сердце гулко забилось.
В обтягивающих черных брюках и белой шелковой рубашке Александров выглядел сногсшибательно. Вдобавок к этому рубашка его была настолько прозрачной, что Элла могла разглядеть его грудь и даже волоски на ней. Этого всего хватало для того, чтобы атмосфера в комнате мгновенно наэлектризовалась. Элла понимала, что оба они думали совсем не о еде.
— Тебе идет это платье, — сказал Вадим, поднимаясь ей навстречу.
Этих слов и едва заметной хрипотцы в голосе Вадима оказалось достаточно, чтобы у Эллы пересохло в горле и она смущенно опустила глаза.
— Спасибо.
«Неужели это мой голос?» — подумала Элла, старательно расправляя на коленях салфетку и пытаясь не смотреть на Вадима, чтобы дать себе время прийти в себя.
— Хочешь шампанского?
Элла отрицательно замотала головой, вспомнив предыдущий вечер, и потянулась к кувшину с водой, чтобы наполнить свой бокал.
— Я лучше воды себе налью, — сказала она, покраснев, потому что улыбка, появившаяся на лице Вадима, говорила о том, что он догадывается о причинах ее отказа от шампанского.
Их взгляды пересеклись, и Элла поняла, что начинает тонуть в его голубых глазах. Однако в этот момент в комнату кто-то вошел, и это нарушило интимную, чувственную атмосферу.
— А вот и ужин. Надеюсь, ты очень голодная, — сказал Вадим, увидев разнообразие блюд на подносе официанта.
— Ужасно! — призналась Элла и схватилась за ложку.
Суп показался ей божественным, и, быстро справившись с ним, она принялась пробовать остальные блюда. Лицо у нее сделалось таким сосредоточенным, что Вадим не сдержал улыбки.
— Рад, что ты с таким аппетитом ешь. Большинство из знакомых мне женщин обычно только листьями салата и ограничиваются.
— Мне повезло, что я могу себя не ограничивать и при этом не набираю вес, — пожала плечами Элла. — Похоже, я всегда буду тощей и о пышных формах могу не мечтать.
— Я бы сказал, что ты стройная, а не тощая. — Его взгляд заскользил по ее плечам, а потом спустился к груди. — И при твоей фигуре у тебя именно такая грудь, какая должна быть. Мне ужасно не нравятся эти молодые женщины, которые вставляют себе имплантаты. Смотрится это отвратительно: будто они футбольные мячи себе подложили. Я предпочитаю естественность.
Под его пристальным взглядом Элла покраснела. Она старалась отогнать от себя мысли обо всех тех женщинах, которые перебывали в его постели, а заодно и отыскать новую тему, менее рискованную.
— Расскажи мне о своем бизнесе. Как ты начал заниматься мобильными телефонами? — спросила она первое, что пришло ей в голову.
— На самом деле я начал с того, что продавал матрешки. — Вадим рассмеялся, увидев озадаченный взгляд Эллы. — Когда я демобилизовался, в России шла перестройка. Разрешили открывать свои фирмы. Я работал носильщиком в международной гостинице. Денег не хватало, а мне так мечталось вылезти из нищеты, в которой прозябал мой отец. Имелись, конечно, способы получить легкие деньги, но, сама понимаешь, способы незаконные. А мне повезло. Я сдружился с одним из постояльцев гостиницы, который оказался продавцом игрушек. У него был магазин в Германии, и ему захотелось торговать матрешками у себя на родине. Решив действовать, я к вечеру нашел изготовителя матрешек, а затем подписал договор с герром Альбрехтом о том, что буду поставлять ему матрешек из России. За пару лет я смог собрать деньги, которые потом вложил уже в новые проекты. А мобильные телефоны — это явилось вполне логичным вложением, потому что этот рынок и сейчас активный, а несколько лет назад он вообще рос бурными темпами.
— Тебя послушать, так все просто получается, — заметила пораженная историей его успеха Элла. Она помолчала, а потом нерешительно продолжила: — Но уверена, что без проблем не обошлось. Чем-то тебе приходилось жертвовать, чтобы двигаться вперед. Я, например, понимаю сейчас, что мне приходилось жертвовать многими вещами ради музыки и карьеры. Я редко играла с детьми моего возраста, редко ходила по гостям и в кино. Да и сейчас у меня нет ни на что времени: ни на друзей, ни на… отношения. Иногда я думаю, а не настанет ли потом такой день, когда, оглянувшись назад, я подумаю: а стоила ли мечта, к которой я так стремилась, всех этих трудов и жертв?
Вадим ничего не ответил, но его поразила глубина замечания Эллы. Ее наблюдение попало в самую точку, хотя она понятия не имела о том, что ради реализации своих амбиций он пожертвовал счастьем своей семьи.
Стоила ли его мечта всех тех усилий, которые он приложил за эти годы? Заключая свой первый договор, он представить себе не мог, насколько богатым станет. Однако, просыпаясь ночью из-за преследующего его, на протяжении последних десяти лет мучительного сна, в котором он слышал голоса Ирины и Клары, зовущих его на помощь, Вадим знал, что с радостью отдал бы все заработанные деньги, чтобы вернуть жену и дочь.
Официант принес фруктовый салат, и Элла с удовольствием откусила кусочек спелого манго. Когда она протянула тарелку Вадиму, он только отрицательно покачал головой и потянулся к бокалу. Опустошив его, он снова налил себе еще шампанского.
Элла не решалась нарушить наступившую тишину. Она понимала, что мысли унесли Вадима в прошлое и какие-то воспоминания испортили ему настроение.
В худшую сторону изменилась и погода, словно отражая состояние его души. Пока они ужинали, небо заволокло тучами, стало душно. Все потемнело, а потом и вовсе небо разрезала яркая вспышка молнии. Элла поежилась, когда раздался оглушительный раскат грома.
— Боюсь грозы, — призналась она дрожащим голосом, когда поняла, что Вадим отвлекся от неприятных мыслей, которые унесли его куда-то в прошлое. — Когда я была маленькой, одного из наших садовников убило молнией.
