Джина размышляла, как, отвечая на его знаки внимания, уступая в малом, не перейти черты и в то же время повлиять на его намерения и поступки. Но в этом было что-то вовсе коварное.
Нет, Джина Лейтон придерживалась старомодных взглядов. Она была заложницей романтических представлений о том, что мужчина должен превосходить женщину не только в физической силе, но и в силе духа и убеждений. Ей не хотелось быть спутницей человека, которого следует направлять. Она могла пойти на отчаянный шаг и вверить свою женскую честь в руки решительного мужчины, могла безрассудно признаться в своей любви, поклясться в верности, безоглядно отдаться ему. И если бы такой поступок стал бы ее роковой ошибкой, даже тогда она не стала бы сожалеть.
Но Гарри Бридон, этот бесподобный, остроумный, любвеобильный малый… Она не подозревала его в вероломстве, не опасалась за свою женскую репутацию. И даже если бы между ними что-то случилось, Гарри Бридон никогда не стал бы хвастать этим и выносить на общий суд. Совсем не такого исхода Джина надеялась избежать, удерживая этого плейбоя на расстоянии.
Она надеялась сохранить свою любовь к нему первозданной, незамутненной плотскими помыслами.
Раздался телефонный звонок. Джина, помня о намерении матери, поспешила ответить.
— Привет, мама, — сонным голосом пробормотала она.
И в ответ услышала добродушный мужской смех, который без труда узнала.
— Это не мама, а всего лишь Гарри… Гарри Бридон… Помнишь еще такого? — весело спросил он.
— Конечно, помню, — едва слышно ответила она.
— Надеюсь, не разбудил. У тебя голос сонный. Прости, если потревожил. Просто подумал, что если ты сегодня уезжаешь, то, наверное, уже на ногах, — в оправдание себе проговорил Гарри.
— Несколько минут назад проснулась. Так что ты меня не разбудил. А голос сонный, потому что не выспалась. Плохо спалось после прощального семейного ужина, — для чего-то уточнила она.
— Могу представить… — сочувственно произнес Гарри. — Утопили в слезах?
— Хуже… — многозначительно вздохнула Джина.
— Что может быть хуже родительских слез? — иронически поинтересовался собеседник.
— Проявили полное понимание, сдержанно выразили свою безоговорочную поддержку. Так что если у меня и оставались какие-то сомнения, то теперь придется забыть о них и ехать, невзирая ни на что, — объявила она.
— Они тебя отпустили?! — изумился Гарри.
— Скрепя сердце. Мама чуть не всплакнула. Но все же они решили мне не препятствовать, поскольку я уже взрослая, мне и решать. И они правы. А я не должна трусить и поддаваться нелепым страхам новизны.
— Всегда восхищался твоей рассудительностью, — проговорил Гарри. — Если не знать, какие чувства тебе приходится в себе подавлять, то может сложиться ложное впечатление, будто ты совершенно бесстрашна.
— Я не бесстрашна, и тебе это известно, — хмуро отозвалась девушка. — Как ты ладишь со своими подопечными?
— С Дейзи, Рози, Поппи и Циннией? — задорно спросил ее Гарри.
— Да, с этими самыми, с поименованными, — в тон ему подхватила Джина, чувствуя, как ее настроение постепенно выправляется.
— О, эти крохи бед не знают, лопают, мочатся и спят, — ответил хозяин. — Послушай, я ведь не по поводу этой четверки карапузов тебе звоню, — бегло проговорил он и притворно закашлялся, затягивая паузу.
Джина почувствовала, что ее ноги холодеют и не чувствуют под собой тверди. Она крепче вцепилась в телефонную трубку и медленно опустилась в кресло.
— Да, что случилось? — дрожащим голосом произнесла она.
— Тебе не о чем волноваться, — постарался успокоить ее собеседник и вновь смолк. — Ты так помогла мне в ночь, когда мы нашли этих поименованных. Я и не поблагодарил тебя толком.
— Гарри, ты вовсе не обязан меня благодарить. Я сделала то, что сама считала нужным сделать для бедных подкидышей. Только и всего.
— Я так не думаю, — строго возразил он. — Теперь, официально став хозяином этой четверни, я чувствую себя в долгу перед тобой. Твои доводы, твое участие в их судьбе позволили мне принять не эмоциональное, а осознанное решение. Это очень важно.
— Гарри, ты сделал это сам.
— Прошу тебя, Джина, не спорь. Я и так чувствую себя в сравнении с тобой тюфяком, — самокритично объявил он, и в его голосе не было ни явной шутливости, ни легкой иронии.
— Гарри… — осторожно начала она.
— Позволь досказать, — аккуратно перебил он ее.
— Я слушаю.
— Это твой последний день в городе. Завтра ты будешь уже далеко. Я прекрасно понимаю, что сегодня у тебя много важных дел, что тебе некогда и вообще ты очень устала. Но я прошу тебя уделить мне некоторое время. Позавтракай хотя бы со мной… Я надеюсь, это возможно?
Джина отчетливо слышала, как дрожал от волнения его голос. Она нервно глотнула воздух и чуть не поперхнулась. Глаза засаднило от слез. Она не могла понять, за что ей такое испытание и как с ним справляться.
— Ты меня слышишь? — вкрадчиво произнес Гарри после нескольких мгновений напряженной тишины. — Джина, где ты? Отзовись, детка, — ласково попросил он все тем же взволнованным голосом.
Джина знала, он не притворяется. Гарри такой, какой он есть, не хуже и не лучше. Возможно, сейчас, предчувствуя близкую разлуку, после нескольких удивительных часов, проведенных вместе, он искренне убежден, что любит ее. Но так ли это?
Он сам признался, что очень скоро охладел к своей первой жене. Джина, конечно, не вопьется в него, как Анна, лишь бы удержать при себе. Она отпустит его, как только почувствует, что связь ослабла. Но ей самой от этого благоразумия будет лишь хуже.
— Да, Гарри. Я тебя слышу, — отозвалась она.
— Всего лишь один завтрак, — просительно повторил он.
— Хорошо, Гарри. Я с удовольствием позавтракаю с тобой, — согласилась Джина, тотчас схватившись за голову от проявленной слабости.
— Чудесно! — в один миг воспрянул Гарри. — Знаю я недалеко от твоего дома одно замечательное кафе, которое открывается спозаранку, там подают отличные завтраки.
— Я догадываюсь, о каком кафе ты говоришь. Там действительно отменно кормят, — подтвердила она.
— В какое время ты сможешь прийти? — деловито осведомился Гарри.
— От меня это в двух шагах… Когда ты подъедешь?
— По правде сказать, я сижу сейчас в своей машине под окнами твоей квартиры. Если хватит телефонного шнура, вполне можешь взглянуть на меня.
— Гарри, что ты тут делаешь? — изумленно спросила она, поднимаясь с кресла, и, осторожно подтягивая телефонный шнур за собой, приблизилась к окну.
— Так… Решил полюбоваться рассветом. Знаю, что в этой части города открывается самый волшебный вид на восток. Тебе это известно?
