— Мы уже занимались здесь любовью, верно?
Она быстро встала на колени и с интересом заглянула Мартину в глаза.
— Ты вспомнил?
— Не уверен. У меня вспыхнула в мозгу такая картина, будто я зубами стаскиваю с тебя трусики. Только непонятно, это проблеск памяти или просто порыв желания.
Сандра закатила глаза к небу, а потом игриво раскинулась на траве и протянула руки к Мартину.
— Я не помню столь мелких деталей, дорогой! Вот если бы ты вспомнил что-то более значительное.
Он склонился над ней, как тигр над поверженной жертвой.
— В таком случае мне придется сделать что-то более значительное.
— Действуй!
Для начала Мартину требовалось осуществить свои фантазии. Воспоминание это было или нет, но он действительно хотел ощутить ткань трусиков Сандры меж своих зубов, прежде чем доберется до нее самой.
С глухим рычащим стоном Мартин прижался губами к впадинке на изящной стопе Сандры, а потом принялся покрывать поцелуями ногу, перемещаясь все выше, к коленям и бедрам.
Он вплотную приблизился к трусикам, поднял голову и взглянул вверх, в лицо Сандры. Ее ресницы были опущены, губы, напротив, приоткрыты, она учащенно дышала, ее ноздри слегка расширились.
Шелковистые поблескивающие в лунном свете волосы Сандры разметались по траве. Лифчика не ней не было, поэтому крупные напряженные соски отчетливо виднелись под тонким трикотажем топа. Глядя на эту картину, Мартин испытал непреодолимое желание втянуть их в рот. Однако он подавил этот порыв усилием воли.
Не сейчас. Сначала трусики.
Когда он потянул зубами за перетягивавшую бедро Сандры тесемку, она с готовностью приподняла нижнюю часть тела. Он сдвинул шелковистую ткань вниз, и вскоре ее лоно обнажилось, как некий драгоценный, завернутый в атлас дар.
На лодыжках Мартин перехватил трусики рукой, снял совсем и отбросил в сторону. В следующую минуту в том же направлении полетела его собственная рубашка, джинсы и трусы.
И тут он сообразил, что у него нет презерватива.
Он в сердцах выругался. Надо же быть таким идиотом!
Сандра приподнялась на локте, проводя языком по пылающим губам. Было совершенно очевидно, что она сгорает от желания.
— Посмотри в «ягуаре», в отделении для перчаток. На всякий случай я всегда вожу резинки с собой.
— Вашей предусмотрительности можно позавидовать, мадам, — пробормотал Мартин.
Поднявшись, он поспешно направился к автомобилю. Ему даже на секунду не хотелось расставаться с этой роскошной женщиной. Но быстро вернуться не получилось. Сначала ему пришлось повозиться с замочком миниатюрной дверцы, потом он рылся среди множества различных вещей, пока наконец не разыскал полиэтиленовый мешочек с дюжиной маленьких пакетиков.
Мартин попытался было выудить из мешочка один пакетик, но потом решил не размениваться по мелочам. Судя по его ощущениям, им с Сандрой вполне могут понадобиться все презервативы. Поэтому, не долго думая, он захлопнул дверцу «ягуара» и направился к дожидающейся его Сандре.
Однако на прежнем месте ее не оказалось.
Сандра завернула за угол сторожки садовника, включила часовой механизм и затем повернула рычаг на контрольной панели ирригационной системы. Затем по узкой тропинке она вернулась на лужайку — как раз вовремя, чтобы увидеть вышедшего на свет Мартина.
В эту минуту он показался ей необычайно красивым. Величественный в своей наготе, с загорелой, поблескивающей в лунном свете кожей, он остановился и растерянно провел пальцами по волосам.
Глядя на него, Сандра будто наяву ощутила шелковистость его волос под собственной ладонью.
Когда Мартин двинулся вперед, мышцы его бедер напряглись, округлились, и от восхищения у Сандры перехватило дыхание. Он весь, от мерцающих в лунном сиянии глаз до отвердевшей и разбухшей мужской плоти, был тем самым Мартином Гринфилдом, которого Сандра знала прежде.
Он шел к ней, чтобы любить и быть любимым.
Улыбнувшись, Сандра рывком стянула с себя топик, приготовившись включиться в игру.
— Сандра? — позвал Мартин, скользя взглядом по темным окрестным кустам.
Стройная от природы, Сандра усердно занималась в гимнастическом зале, поддерживая хорошую спортивную форму. Поэтому ее тело тоже обладало отличным тонусом, и она выглядела не менее привлекательно, чем Гринфилд. Любой, кто увидел бы их сейчас, сказал бы, что это превосходная пара любовников. Действительно, внешне они чудесно сочетались друг с другом. И, ловя на себе взгляд Мартина, Сандра знала, что он желает ее. Так было сегодня днем, в доме, где Мартин жил со своей тетушкой, и позже, в квартире Сандры.
И сейчас тоже. Обнаженный, залитый лунным светом, прекрасный в своей наготе, Мартин жаждал ее.
А она — его.
Все было очень просто, однако Сандра все-таки остановилась в тени под деревьями. В ее мозгу всплыл вопрос, поможет ли ей нынешнее занятие любовью достичь главной цели — углубления отношений с Мартином, перехода на более глубокий уровень, где их связь означала бы нечто гораздо большее, нежели просто секс или взаимное удовольствие.
Сандра нарочно привезла Мартина сюда, в загородный клуб. Во-первых, чтобы всколыхнуть уснувшую память, а во-вторых, ей хотелось заново ввести его в тот самый мир чувственных наслаждений, в котором они так замечательно существовали прежде.
Но действительно ли она желает этого? И правильно ли поступает?
Сандра не знала. Она вообще ни в чем не была уверена. Ни на йоту. И попросту рисковала, руководствуясь собственными желаниями.
В своих произведениях она тоже часто заставляла персонажей действовать под влиянием импульса, принуждая идти по извилистому и непредсказуемому пути, куда увлекали их собственные эмоции.
В литературных кругах у нее даже появилось прозвище — Медлительная Сандра, — потому что она давала читателям возможность предвкушать развитие событий, а потом удивляла неожиданным поворотом в описываемых ею отношениях влюбленных. Да и самим героям порой приходилось долго ждать, прежде чем у них появлялась возможность сполна насладиться плодами своей страсти.
Секс означает конфликт, внезапное погружение в мощный эмоциональный водоворот, где порой разбиваются сердца и причиняются серьезные душевные травмы.
Возможно, потому-то Сандра и постаралась до предела упростить собственную личную жизнь — ту, которую вела не в вымышленном, а в реальном мире, — чтобы любовный акт стал не более чем способом получения наибольшего удовольствия. Никаких проблем, сложностей и пресловутого выяснения отношений.
