Если учесть, что еда обычно отправлялась в рот прямо из холодильника или со сковородки, минуя обеденный стол. Так уж сложилось. И сам Пит привык есть на ходу. Перехватывал что-то у стойки в армейской столовой или жевал по дороге домой. Пища была для него топливом, и не было нужды как-то по-особому обставлять ее принятие. Может быть, поэтому женщина, накрывающая на стол, и вызвала в его душе воспоминания о матери и о семье, которая когда-то была у него. Может быть, поэтому он подошел к этой богине домашнего очага и, обхватив ладонями ее лицо, с нежностью и благодарностью поцеловал ее.
Глаза Серены закрылись, приборы звякнули. В его поцелуе была страсть — она всегда там была, — но в этот раз чувство сдерживалось нежностью и чем-то еще, чего прежде Серена не замечала. Это не был приветственный поцелуй. Не был он и страстным. Этот поцелуй говорил о том, что Пит пришел домой.
— Почему? — спросила она потрясенно, когда он отпустил ее.
— Можешь мне не верить, но это потому, что ты накрываешь на стол.
Она прищурилась, обдумывая его слова.
— Тебе бы понравилось вот так возвращаться домой каждый день? Возвращаться домой к семье? Ты больше не беспечный плейбой? Да ты просто обманщик!
— Продолжай, — попросил он. — Мне было приятно на тебя смотреть.
— Не надо тешить себя иллюзиями, — сказала Серена. — Я из тех женщин, которые делают карьеру.
Его улыбка стала шире.
— Я знаю это.
— Думаю, что ты не один здесь обманщик, — заметила Хлоя, протягивая ему стакан вина. Серена открыла было рот, но Хлоя, приподняв свои изящные брови, сунула ей в руку другой стакан. — Посмотрим, как она станет это отрицать, — подмигнула она Питу.
— То, что я могу накрыть на стол, вовсе не означает, что мне хочется поскорее попасть в домашнее рабство, — Серена сделала глоток вина и продолжила раскладывать приборы.
— То, что мне нравится смотреть, как ты накрываешь на стол, вовсе не означает, что ты не можешь заниматься своей карьерой. — Пит наклонился вперед, сверкая своими синими глазами, глазами похитителя сердец, которые могли бы заставить и луну спуститься с неба, если бы он этого захотел. — Я вполне способен накрыть на стол и сам. Или вообще не заморачиваться этим.
— Ты оказалась права, — сказала Хлоя, привычным движением открывая еще одну бутылка вина. — Слушать, как вы двое спорите о ерундовом деле, которое занимает не больше двух минут, куда лучше, чем пребывать в унынии.
Сэм и Нико появились с букетом чайных роз в обрамлении изящного папоротника.
— Как это мило, — сказала Серена, когда Нико протянул букет вдруг замолчавшей Хлое. — Мужчина, который в такое время смог найти цветы, одновременно должен быть и находчивым, и романтичным.
— Хотя и не очень-то осмотрительным, — проворчал Пит.
— Ему не нужно быть осмотрительным, — сказала Серена. — Его намерения чисты и непорочны.
— Ну, не так уж… — пробормотал Нико.
— А как насчет чести?
— В этом можно не сомневаться.
Хлоя посмотрела на них обоих.
— Вы что, забыли? Здесь же ребенок!
Сэм закатил глаза. Пит улыбнулся.
— Я только подумал, что Сэму, возможно, нужно знать разницу между ухаживанием и соблазнением. Так сказать, на будущее… Сначала я считал, что это как-то связано со временем. Соблазнение быстрее. Потом я стал думать, что это зависит от намерений мужчины, но намерения мужчины — это такое темное дело… Кто в здравом уме будет полагаться на них?
— Женщины, — сказал Нико. — Временами они делают весьма странные выводы.
— Ну не славные ли они оба? — вздохнула Серена. — Все эти плюшевые с капелькой мозгов… Они мне напоминают медвежонка Винни. Того, что с опилками в голове.
— Зато он был милым, — улыбнулся Пит, — и очень, очень счастливым.
— Но эти правила не для тебя, пилот, — пробормотала она, передавая ему тарелку. — Ты не сможешь даже найти это свое «очень».
Серена была права.
— Я узнаю, когда увижу его.
— Это в твоей папке, — сказала она. — На третьей странице.
Во время еды Пит расслабился, чему помогло кулинарное искусство Хлои и умение Серены вести занимательную беседу. Привязанность и забота, дружеские и родственные узы — все это чувствовалось в, казалось бы, легком общении.
Боль ушла из его сердца.
Они не стали засиживаться допоздна, учитывая, что им с Нико завтра рано вставать, да и Сэм с каждой минутой все больше клевал носом.
— Проводи меня до дверей, — попросил он Серену, когда Нико стал прощаться с Хлоей и Сэмом.
— Мне жаль, что вечер так быстро закончился, — сказала она. — Возможно, это было не совсем то, на что ты рассчитывал.
— Я вовсе не чувствую себя несчастным.
— И тебя нисколько не смущает отсутствие умопомрачительного секса?
— Ладно, Серена. — В таких случаях лучше быть откровенным. — Я просто хотел тебя видеть.
— Ты начинаешь за мною ухаживать, Пит Беннетт?
— Если бы я это знал сам…
— Когда ты вернешься?
— Скоро. Если только ты не найдешь еще какую-нибудь причину полететь со мной.
— Ты все же соскучился по умопомрачительному сексу?
Пит поднял руку, чтоб отвести упавшую ей на лицо прядь волос и заметил, как потемнели ее глаза.
— Может быть.
— Я должна быть здесь, только пойми это правильно. Я просто не могу улететь сейчас. У меня есть Нико… мне нужно, чтоб они поладили с Хлоей. Да еще эти мотоциклы… Мы могли бы потом встретиться с тобой в Афинах на пару дней…
— А где Нико? — спросила Серена, вернувшись на кухню. — И Сэм?
Хлоя улыбнулась.
— Нико пошел поговорить с Тео насчет крючков для завтрашней рыбной ловли и, как бы между прочим, дать понять, что ужин уже закончился. Но он скоро вернется. А Сэм пошел выносить мусор.
Пока Хлоя раскладывала по контейнерам оставшуюся еду, Серена загрузила тарелки в посудомоечную машину.
— Я наблюдала за тобой и Питом сегодня, — произнесла она нерешительным тоном, что было весьма странно. — С его стороны это не просто преходящая влюбленность.
Серена покачала головой.
— Он хороший актер, вот и все.
— Может быть… Но все же, что ты будешь делать, если он вдруг перестанет играть? — Хлоя повернулась, услышав, как хлопнула задняя дверь. — Спасибо тебе, Сэм.
Глядя в сторону, Сэм пожал плечами.
— Ты хорошо поел, больше не хочешь? — спросила Хлоя.
Сэм кивнул.
— Ну, тогда пора идти спать. — Возникла неловкая пауза. — Может, мне подняться вместе с тобой?
— Мне не шесть лет, — сказал он и, бросив на нее хмурый взгляд, вышел из комнаты.
