— Мне кажется, нам пора двигаться, — прозвучал неожиданно резкий голос Гордриджа.
Он поправил рюкзак и быстро зашагал прочь, а Эстер не могла понять, что случилось. Казалось, черная кошка пробежала между ними. Но, что бы это ни было, наверное, так лучше, решила Эстер. Слишком опасным казалось ей чрезмерное сближение с ним…
С самой верхней точки острова они спустились на другую его сторону. Гордридж повел ее к берегу, который оказался просто скалистым обрывом к морю. Идти стало гораздо труднее, но он на этот раз даже не пытался помочь ей.
Все-таки интересно, что именно его рассердило? Эстер попыталась припомнить, что она могла сделать или сказать не так, но на ум ничего не приходило. Правда, в какой-то момент она отвернулась от него и резко оборвала разговор… Может быть, он догадался о ее истинных чувствах к нему и таким образом попытался бороться с ними? От этой мысли ее бросило в жар.
Однако у нее не было времени серьезно поразмышлять над этим, поскольку за ближайшей скалой они наткнулись на целую колонию морских котиков. Их приподнятые морды, напоминающие морды медведей, привели Эстер в восторг.
— Они меньше морских львов, но не так дружелюбны, — предупредил Гордридж. — Может быть, из-за того, что на них еще недавно охотились. Вообще-то, большинство животных здесь не боятся человека. Это особенно привлекает туристов.
Они уселись прямо на скалу у самой кромки воды. Приближалось самое жаркое время, и идти было уже почти невозможно: Эстер чувствовала жар даже через подошвы кроссовок. Укрыться в тень было нельзя: солнце стояло прямо над головой, и Эстер очень страдала. А на Гордриджа жара, казалось, не действовала вообще… Ее спасало только то, что можно было время от времени окунуться в воду.
Путники съели сандвичи и выпили тепловатый апельсиновый сок, неторопливо, без суеты наблюдая забавные повадки восхитительных существ. Плохое настроение Гордриджа, кажется, прошло, и Эстер решила, что это благодаря котикам. В конце концов, ведь именно они интересовали его прежде всего, а люди — лишь во вторую очередь!
И все же Эстер было приятно находиться в его обществе — особенно теперь, когда он так миролюбиво настроен. Ей даже внезапно захотелось положить голову ему на плечо и забыть обо всем на свете…
— А как вы познакомились с Эдвардом? — неожиданно спросил Филип, и Эстер, несмотря на жару, похолодела.
Это был чертовски каверзный вопрос! Неизвестно, рассказывал ли что-нибудь Эдвард об обстоятельствах, при которых он встретился с той, другой Эстер. А главное — она сама абсолютно не знала этих обстоятельств!
Нужно было срочно что-то придумать. Но поскольку все естество Эстер противилось притворству и обману, она решила держаться как можно ближе к реальности.
— Фактически мы знали друг друга всю жизнь, — сказала она осторожно, надеясь, что Гордридж удовлетворится обтекаемым ответом. Но его брови удивленно приподнялись.
— А я считал, что это случилось неожиданно!
— Ну… — она натянуто улыбнулась и грациозно подняла плечи, — доля неожиданности во всем этом была…
Нельзя сказать, что она солгала; ведь предложение Эдварда притвориться его женой действительно было неожиданным.
Казалось, Гордридж откровенно забавляется: его глаза блестели, а губы ехидно кривились.
— Вы, очевидно, хотите сказать, что, хотя очень хорошо знали друг друга, взаимная любовь явилась для вас полной неожиданностью?
Эстер опять пожала плечами, изо всех сил стараясь выглядеть бесстрастной.
— По правде сказать, я всегда любила Эдварда.
Голубые глаза издевательски округлились.
— А он и не знал!
Эстер поняла, что, если не будет соблюдать осторожность, то ее прямодушие может завершиться полным провалом их затеи. Попытки ходить вокруг правды, не прибегая ко лжи, на деле оказывались очень трудными…
На какое-то время их отвлек особенно любопытный детеныш котика, который, шлепая ластами, приблизился к самым ногам Эстер.
— А у него хороший вкус, — заметил Гордридж. — Неужели Эдвард не отличался таким же вкусом? Или, может быть, он не был уверен, что ваши отношения должны привести именно к браку? Может быть, он считал, что ваша любовь друг к другу носила… — как бы это сказать? — семейный характер? Больше походила на любовь… брата и сестры?
Сердце у нее упало. Не оставалось и тени сомнения, что ему известно о затеянной ими игре. И сейчас он просто пытается заставить ее признать правду. Если бы она только могла! Ради Эдварда она должна была продолжать притворяться.
Эстер вздернула подбородок.
— Из того, что мы постоянно не обнимаемся и не используем каждую свободную минуту для занятий любовью, еще нельзя делать вывод, что мы не любим друг друга!
От страха голос ее стал резким, возможно — слишком резким, но этот раунд игры в кошки-мышки она выиграла. Пусть даже сейчас он улыбается и кажется вполне довольным собой.
— И у вас никогда не было других возлюбленных? — задал Гордридж новый вопрос с явным интересом, но уже без прежней насмешки.
От страха Эстер даже не заметила его бестактности.
— Ну, почему же? Были… — призналась она.
— Неужели? И как же относился к этому Эдвард? Или вы не говорили ему о своих изменах?
Эстер пришла в себя.
— Да вы с ума сошли! — горячо воскликнула она. — Я никогда не изменяла Эдварду. Все они были… в далеком прошлом! — Она с вызовом взглянула на Филипа. — И вообще, я не думаю, что моя личная жизнь имеет какое-то отношение к вам!
— Но мне интересно! — Он приблизил к ней лицо, белые зубы блеснули в озорной улыбке. — Вы интригующая женщина, Эстер Килинг. Совсем не такая, какую я ожидал встретить. Я хочу знать о вас все: чем вы живете, о чем думаете… Все!
— А если я не захочу рассказать вам? — парировала она, надеясь, что он не замечает ее волнения.
Медленным и широким движением он приподнял плечи.
— Тогда я буду вынужден считать, что вы что-то скрываете от меня!
Эстер в отчаянии подумала, что находится целиком в его власти, как муха в паутине паука. И это подействовало на нее неожиданным образом: вместо того, чтобы смириться и признаться во всем, Эстер вскочила на ноги, испугав детеныша котика, и сказала как отрезала:
— Мне не нравится этот разговор, мистер Гордридж! Можете думать все, что вам заблагорассудится! Давайте пойдем, пока я не изжарилась до смерти.
К ее удивлению, Гордридж не стал возражать. Сохраняя на лице понимающую улыбку, он закинул рюкзак за плечо, и в течение следующего часа они мирно продолжали путь. Иногда он обращал ее внимание на различных птиц и животных, но больше не задавал никаких каверзных вопросов.
