Влад уже за столом. На нем белая рубашка и черные брюки. Я сегодня перестану удивляться? Дома же… Блин! Ему на работе все это не надоедает?
— Оу… — его глаза с удивлением и… восторгом! Смотрят на меня.
Псих. Он точно псих. Мама, мамочка, заберите меня отсюда!
Машинально делаю пару маленьких шагов назад.
— Красивая очень. Только в следующий раз не используй столько косметики. Ты и без нее очаровательна. Прошу, — проходит, отодвигает для меня стул.
Стараюсь изящно сесть, но запинаюсь о ножку туфлей и неуклюже плюхаюсь на попу. Зарецкий тяжело вздыхает.
Нам подают ужин. Целое произведение искусства на тарелке. Я даже не знаю, можно ли это есть. Вдруг я нарушу композицию, и хозяин меня накажет. Но Влад желает мне приятного аппетита и приступает к трапезе, иногда наблюдая за тем, как это делаю я. Только есть мне совсем не хочется, а тут еще он, будто случайно, ошарашивает меня:
— Воскресенский хочет тебя у меня выкупить, — задерживаю дыхание. — Да-да, представляешь! — прохладно улыбается Влад. — Брат предложил мне денег за то, чтобы я отдал ему свою любимую красивую девочку.
Глава 20
Максим
Я уже час пялюсь на фотку на экране своего мобильного. Это какая-то особенная форма мазохизма. Зарецкий, наверняка, даже не понял, что это крик души маленькой Юны, запертой в его клетке. Она показывает ему наглядно, кем себя считает. Именно той, кем Влад недавно ее обозначил — игрушкой.
Красивая куколка с очень светлыми волосами и влажными грустными голубыми глазами. Чего она хотела добиться этой фоткой? Чтобы я сорвался к ней сейчас? Да я бы сорвался, забрал и сделал все, что ни в коем случае нельзя делать с хорошими девочками. Только тогда будут жертвы. Юна будет винить себя, меня, всех вокруг. У нас ничего не получится. А я так не хочу. Я уже все придумал.
Ноут подает сигнал о завершении жизни моего «червя». Все, сдох, дружище. Он славно поработал.
Откладываю телефон, погружаюсь в работу. Не бывает большого бизнеса без махинаций либо с бабками, либо с документами. Все равно где-то какие-то дыры, да закрываются не сильно законно. И я нахожу их, систематизирую, готовлю своего рода «бомбу». Будем торговаться и, если Влад не дурак, а этого я за ним не замечал, Юну он мне отдаст. А если нет, солью его конкурентам, пусть развлекаются. Я, в любом случае, буду в плюсе.
Времени уходит много. Спать ложусь уже под утро, запрещая себе думать о том, что моя девочка в его постели в эту самую минуту.
«Не тронет он ее, — убеждаю себя. — Не тронет!»
Трогалку козлу сломаю, если узнаю, что прикасался!
С трудом доживаю до обеда. Нарушив пару дорожных правил, доезжаю до университета. Набираю свою блондинку. Не берет. Что за хрень? Малыш, ты где у меня? Нехорошее всякое в голову лезет. Гоню к чертям и снова звоню.
Красивая моя появляется на крыльце учебного заведения. В шоколадном платье с прямой юбкой до колена, песочных мягких сапожках и стильной курточке. Зарецкий приодел, но ей идет. Очень. Вкус у братика точно есть. Большая сумка висит на сгибе локтя. Юна растерянно смотрит на экран новенького айфона.
Понятно, почему я не смог дозвониться. Он ей трубу сменил и симку. А тот где, раз гудки шли?
Та-а-ак… Что происходит?
Юна скользит взглядом по моей тачке, поджимает губы и идет мимо.
Вылетаю в одной футболке. Холодный ветер бодрит.
— Иди сюда, — ловлю ее сзади за талию, вжимаю спиной в себя.
Тепленькая, вкусно пахнущая девочка не сопротивляется. Ничего не понимаю…
Разворачиваю к себе, смотрю в глаза.
— Что он сделал?! — срываюсь на хрип.
Молчит.
— Юна, я сейчас буду очень громко ругаться, если ты не ответишь!
— У меня новый телефон, — показывает мне трубу последней модели.
— И?.. Старый у него?
Кивает.
— Читал наши переписки?
Снова кивает и опускает голову еще ниже.
— Я не успела удалить. Прости, — шмыгает носом.
— Там нет ничего криминального. Что сказал? Условия какие-то опять поставил?
Боковым зрением замечаю тачку охраны Зарецкого. Из нее выходит мужик. Я его не знаю, но он идет прямиком к нам. Хочу закрыть Юну собой. Она дергает меня за футболку. остаюсь на месте.
— Максим, не надо. Это за мной. Надо ехать…
— Нет.
— Юна Ефимовна, пройдемте в машину, — безэмоционально говорит ей мужик. — Майор Воскресенский, вам запрещено приближаться к невесте Владислава Зарецкого. С сегодняшнего дня вы на него больше не работаете, — протягивает мне конверт.
Открываю. В нем деньги и распечатка пары наших ночных переписок с Юной. Но там, правда, ничего такого.
— С-с-сука, — шиплю, сжимая зубы. — Поезжай, маленькая, — нехотя отпускаю, чтобы не устраивать здесь глупых, неуместных сцен.
Она незаметно вкладывает мне в ладонь свернутый во множество раз листочке бумаги. Послушно уходит. Набираю Влада. Не берет.
— Эй! — кричу в спину «шкафу». — Зарецкий где сейчас? У себя или в офисе? Не берет, — трясу трубкой в воздухе.
Мужик смотрит на часы.
— В самолете уже. На связи должен быть часа через четыре.
— Понял. Спасибо, — киваю ему.
Нормальный вроде. А то, что Юну увозит, так это не его вина. Это его работа.
Они уезжают. Сажусь в свою тачку, разворачиваю скомканный листок от Юны. Он пахнет пастой от шариковой ручки и духами моей девочки. Как озабоченный маньяк, веду по нему носом, улыбаюсь. Вчитываюсь в неровный, торопливый почерк:
«Я люблю тебя, Максим, но мы больше не увидимся. Влад переназначил дату свадьбы и забрал мои документы из университета. Я не могу ему отказать. Слишком много людей зависит
