Хэрриет Гилберт - Белый танец

Саманта постояла секунду, а потом повесила костюм на спинку стула, стоявшего у кровати.

— Вам помочь надеть брюки? — спросила она. — Я позову сестру, если хотите.

— Не надо! — отрезал Лучано. — Я сам могу справиться со своей одеждой.

— Хорошо. — Саманта пожала плечами, пряча улыбку. Итальянец-то, оказывается, стеснительный. — Я буду за дверью, если понадоблюсь вам.

Она была почти уверена, что раздраженный Лучано скорее выйдет голым из палаты, чем попросит ее о помощи, и поэтому, прислонившись к стене, приготовилась ждать.

Но все-таки ей было жаль симпатичного итальянца, который стал жертвой неудачного стечения обстоятельств, и в данном случае Саманта с пониманием относилась к его плохому настроению. Он в нормальной-то ситуации не был ангелом, а тут его ни за что ни про что упекли в больницу. Есть от чего взбеситься!

Но Саманта знала: окажись она снова в подобной ситуации, то действовала бы точно так же, чтобы защитить своего клиента. Все это, разумеется, служило слабым утешением для итальянца. Но, по крайней мере, его злость на всех и вся, и особенно на нее, отодвинула на задний план эпизод с тем сумасшедшим поцелуем, когда он…

О нет! Я больше не буду думать об этом. Никогда! — сказала себе Саманта. Но при воспоминании о мягких теплых губах Лучано, о его сильном теле, к которому он страстно прижимал ее, она густо покраснела.

Когда Лучано вышел наконец из палаты, он по-прежнему был не в духе. Они пошли к лифтам. Саманта спросила, не хочет ли он, чтобы она сообщила Кьяре о том, что с ним случилось.

— О происшествии наверняка подробно напишет местная газета, — заметила она, — поэтому ваша племянница может подумать, что вы тоже пострадали.

— Я категорически против, — заявил Лучано, — незачем волновать девочку. Тем более что со мной ничего серьезного не случилось. — И, помедлив, добавил: — Я сам позвоню ей вечером из Вашингтона и расскажу обо всем.

Они спустились в главный вестибюль и вышли на улицу.

— А это как оказалось здесь? — ворчливо спросил Лучано, с удивлением уставившись на «порше», стоящий у входа в больницу.

Саманта открыла для него дверцу со стороны пассажирского места.

— Пока вами занимались врачи, я перегнала его со стоянки. Забирайтесь.

— Не хочу я никуда забираться! — огрызнулся Лучано, но все же, пригнув голову, осторожно нырнул в салон.

Поскольку одна его рука была на перевязи, пришлось попросить Саманту помочь ему пристегнуть привязной ремень, и это еще больше разозлило Лучано. Он поудобнее устроился на сиденье и закрыл глаза.

Лучано вдруг подумал, что поступает несправедливо, выплескивая на Саманту свое плохое настроение. Тем более что от этого ничего не менялось. Она, конечно, отчасти повинна в том, что он попал в дурацкую ситуацию, но, с другой стороны, делала все возможное, чтобы вытащить его из передряги.

Лучано удивлялся, почему так остро отреагировал на происшедшее, и уж тем более не хотел вспоминать о той в высшей степени непонятной вспышке страсти, которая бросила их с Самантой в объятия друг друга несколько часов назад. Но забыть об этом было трудно, потому что стройная Саманта сидела рядом и он кожей ощущал ее великолепное тело.

Ничего, утешал себя Лучано, осталось недолго страдать от ее навязчивой опеки, я уволю ее сразу же по приезде в Вашингтон! А потом домой, в Италию, где меня ждет нормальная, налаженная жизнь.

Хотя, если быть честным, с горечью подумал Лучано, в последние месяцы моя жизнь в Генуе была не такой уж спокойной и безоблачной.

О, эти женщины! Сам черт их не разберет, какими бы красивыми они ни были. А Лючия Росси — одна из красивейших женщин.

Вначале Лючия привлекла Лучано не только красотой, но и мягким, покладистым характером. Они стали заметной парой в городе. Когда Лучано приглашал друзей в свою огромную квартиру в центре Генуи, Лючии отводилась роль хозяйки. Она, конечно, не блистала умом, но с ней было не стыдно появиться в обществе. Так они прожили целый год.

Но, к сожалению, его относительно спокойная, упорядоченная жизнь, некоторое время назад начала давать трещины. Лучано плотно стиснул зубы, злясь на свое непонятное, идиотское нежелание покончить с этой ненормальной ситуацией.

Он тщательно покопался в своей памяти и не обнаружил там даже намека на то, что когда-либо обнадеживал Лючию относительно их совместного будущего. Более того, при каждом удобном случае он вежливо давал ей понять, что о ее переезде в его просторную холостяцкую квартиру не может быть и речи. Как бы Лючия ему ни нравилась — в постели и вне ее, — у Лучано и в мыслях не было сделать ее своей женой.

У него перебывало немало красивых, ярких женщин, но он еще не встретил ту, с которой захотел бы прожить остаток жизни и иметь детей. И, самое главное, по крайней мере, для Лучано, чтобы она нравилась его дорогой маме.

Для тридцатисемилетнего мужчины было немного странным учитывать мнение матери при выборе жены, но синьора Гранди была умнейшей женщиной, и к тому же весьма проницательной. Может быть, поэтому Лучано никогда не привозил своих подружек в родительский дом.

В том, что поступал правильно, Лучано убедился, когда его мать, гостившая как-то у него в Генуе, увидела Лючию и отнеслась к той резко отрицательно. Тем более что в последнее время его красивая подруга была буквально одержима желанием выйти за него замуж и всячески давила на Лучано. Он стал позволять себе грубости в отношении нее, открыто говорил, что не любит ее, но при этом не шел на разрыв.

Теперь Лючия постоянно устраивала сцены, твердила, что загубила на него молодость и заливала дорогие ковры в его квартире горючими слезами. Лучано не понимал, почему она стремится захомутать его. Единственное, что ему было ясно как Божий день, это что с Лючией надо покончить в самое ближайшее время. Но не мог же он после столь продолжительного романа взять и послать ее к черту, как уличную девку!

Может, купить ей новую квартиру в качестве утешительного подарка? — думал Лучано, прислушиваясь к мягкому урчанию «порше». Хотя, хорошо зная Лючию, он не сомневался, что она захочет получить от него дорогое украшение и в придачу роскошный автомобиль. Так или иначе, но когда он вернется в Геную, то положит конец этой затянувшейся истории.

Придя к такому решению и чуть успокоившись, Лучано открыл глаза. Они проезжали через небольшой населенный пункт, расположенный в живописном месте.

— Что-то не припомню, чтобы мы ехали этой дорогой в Виргинию. Вы выбрали другой маршрут? — спросил он, нахмурившись.

— Нет. Я решила, что после всех испытаний сегодняшнего дня вам будет трудно выдержать длительную дорогу в Вашингтон, — ответила Саманта. — Поэтому я позвонила своему брату и договорилась с ним и его женой, что мы переночуем у них.