– А много у тебя их было?
– Не считал. Послушай, Паола, я же тебе, кажется, сразу сказал, что я не святой и не евнух. Или ты предпочла бы, чтобы я был таким?
Вместо ответа Паола опустилась перед ним на колени, провела руками по внутренней стороне ног от колен вверх, расстегнула молнию на джинсах и почувствовала, как напрягается и растет под ее пальцами его мужская плоть.
– Какой еще евнух, – прерывисто прошептала она. – Кому нужен евнух?
Она стянула с него джинсы и принялась целовать. Роберто откинулся в кресле, запустил пальцы в ее волосы, закрыл глаза и отдался ласке ее губ и трепещущего языка.
Андрей проснулся оттого, что язык прилип к гортани. Голова раскалывалась, было трудно дышать, сердце бешено пульсировало. Сначала он не мог вспомнить, где он и почему здесь. Потом память постепенно вернулась. И надо же ему было так забыться! Именно теперь, когда его впервые отправили в командировку с серьезным заданием. Но ничего, он еще все исправит, постарается сгладить неприятное чувство, которое вчерашний вечер наверняка оставил у Гольвезе. Сейчас главное быстро прийти в форму.
Андрей доплелся до шкафа, вынул из ящика таблетку «Алка-Зельцер», растворил в стакане воды и поспешно выпил. В голове слегка прояснилось, не совсем, конечно, но достаточно, чтобы добраться до душа.
Трясясь под ледяными струями, Андрей судорожно соображал, что ему делать дальше. У него оставалось всего несколько часов на поиски Паолы. Завтра уже будет поздно. Он понимал, что Гольвезе в этом деле вполне может обойтись и без него, но ему надо сделать все самому, избавить Гольвезе от дополнительных хлопот и хоть как-то реабилитироваться в его глазах за вчерашнее.
Он переключил рычаг, стиснув зубы, выдержал напор горячей воды, переключил еще раз, еще, еще. Окружающий мир постепенно восстанавливал утраченные краски. Ничего, подумал Андрей. Я еще поборюсь.
Когда он вышел из душа, за окном уже стемнело. Зажглись фонари на набережной, на противоположном берегу алмазной россыпью искрились окна домов. Андрей невольно поддался очарованию этой ночи. Воздух был напоен запахом цветов, свежестью воды и еще чем-то несказанным. В такую ночь грешно быть одному. С кем бы он мог разделить сейчас эту красоту? Кто бы не нарушил очарования? Андрей задумался. Ольга? Исключено. Она слишком будничная и рациональная, чтобы понять. Он представил себе ее длинный остренький нос, тусклые бесцветные волосы, рано отяжелевшую фигуру. Его даже слегка передернуло. Стюардесса из самолета? Порочная, холодноватая улыбка, удлиненные, густо накрашенные глаза. С такой приятно покувыркаться на заднем сиденье машины и через час забыть.
Андрей вздрогнул. Из темноты на него взглянули лучистые зеленые глаза, он явственно ощутил пьянящий запах волос, прикосновение тонких прохладных пальцев. Паола! Вот что мучило его все это время, жило в нем с той самой минуты, как он ее увидел. Поэтому он так безобразно напился вчера. Он вспомнил ее легкую, танцующую походку, гордую шею, соблазнительный изгиб бедер. Вновь почувствовал пальцами ее напрягшуюся грудь, услышал крик: «Отпустите! Идиот, проклятый сукин сын!» Нечто изысканное и прекрасное прошло совсем рядом, задело его крылом и исчезло, оставив с бессильно опущенными руками. Он слишком поздно это понял, теперь уже ничего не поправить.
Осталось только жгучее чувство стыда. Он непременно должен увидеть ее перед отъездом, не столько для Гольвезе, сколько для себя самого. Он обязан перед ней извиниться, чтобы она не считала его законченным подонком. Нельзя допустить, чтобы она вспоминала его таким, каким он был во время их последней встречи.
Андрей уселся в кресло и набрал номер Паолы. Он долго вслушивался в размеренные гудки, вздрагивая от каждого щелчка в трубке, но никто не ответил. Ее нет, с горечью подумал он. Наверное, развлекается где-нибудь с этим длинноволосым типом. А может быть, она у него? От этой мысли его бросило в жар. Вдруг задрожавшей рукой он набрал номер Орицио. Трубку долго не снимали. Андрей, задыхаясь, кусал губы. Он почему-то был уверен, что они там и сейчас занимаются любовью, а его звонок, как назойливая муха, жужжит им в уши и мешает, мешает, мешает. Но легче от этой мысли ему не стало.
Андрей совсем уже собрался дать отбой, как вдруг в трубке раздался низкий мужской голос.
– Алло, я слушаю.
Андрей замер, слова словно застряли у него в горле.
– Алло! Говорите, вас не слышно.
Откуда-то издалека возник голос Паолы.
– Кто это, Роберто?
Андрей откашлялся.
– Это Андрей Сосновский. Я бы хотел поговорить с Паолой… – Он запнулся. – С синьориной Контини.
В трубке возникла пауза. Шелест приглушенного разговора. Вновь раздался мужской голос.
– Если вам не трудно, зайдите, пожалуйста, к нам, господин Сосновский. Вы знаете, где это?
– Да уж знаю, если звоню, – пробормотал Андрей и быстро повесил трубку, успев услышать пронзительное: «Нет, нет, не хочу!..»
– Поверь мне, любимая, такие узлы лучше рубить сразу.
Роберто стоял посреди комнаты и полными сочувствия глазами смотрел на Паолу. Она забилась в кресло – ни дать ни взять, перепуганный котенок. Все ее страхи вдруг вернулись.
– Как ты мог вызвать его сюда против моей воли?! Я не твоя рабыня, ты не смеешь решать за меня.
– Успокойся, Паола, будь разумна. Если вы не выясните все сейчас, ты еще долго будешь жить с этим страхом. Будешь воображать всякие глупости, тревожиться, терзаться. Зачем тебе это? Я с тобой, тебе нечего бояться.
– Обещай, что ни при каких обстоятельствах не оставишь меня одну.
– Обещаю. Я буду при тебе как твой верный телохранитель. – Роберто торжественно поднял вверх два пальца. – Клянусь сохранить это божественное тело только для себя.
Паола не выдержала и рассмеялась.
– Ну, в таком случае мне нечего бояться.
Раздался осторожный стук в дверь.
– Войдите, – крикнул Роберто.
Дверь отворилась, вошел Андрей. Джинсы и слегка измятая футболка придавали его коренастой фигуре юношеский вид. Легкая щетина, припухшие глаза. Ну прямо загулявший студент. Совсем не похож на Андрея вчерашнего, подумала Паола и сама удивилась своему спокойствию.
Возникла неловкая пауза. Андрей смотрел на Паолу, видел только ее. Она показалась ему еще прекраснее, чем вчера. Легкая фигурка, облитая темно-зеленым шелком, босые ножки утопают в пушистом ковре. Полуоткрытые губы навевают мысли о страстных ночах любви. Да только не для него все это, а для этого длинноволосого.
Роберто нарушил молчание.
– Пожалуйста, присядьте.
– Нет, спасибо. То, что я должен сказать, лучше сказать стоя. – Андрей расправил плечи, вздернул подбородок. Слова давались ему с трудом. – Синьорина Контини, вчера я вел себя возмутительно и прошу меня извинить.
