— Росс, это не самая лучшая идея. Почему бы тебе не позвонить той высокой длинноногой блондинке, которая всегда выглядит так, как будто хочет есть? Сходи с ней пообедать.
— В это время? — удивился он.
— Я уверена, что она будет рада твоему звонку даже в три часа утра, — сказала Катя. И я тоже, про себя добавила она.
Как будто читая ее мысли, он спросил:
— Пошла бы ты с мужчиной, который позвонил тебе в полночь?
— Если бы я хотела видеть его, то пошла бы.
— Я так не думаю, Катя.
— И правильно делаешь. Я не такая легкомысленная, беззаботная, всегда готовая повеселиться.
— Да, — согласился он, — ты не такая.
Эти слова наполнили радостью ее сердце. Но она решила поспорить.
— Нам надо работать вместе. Я думаю, будет лучше, если между нами останется все по-старому. Давай не будем портить наши служебные отношения, играя с огнем. — Это, конечно, был нерешительный протест, в котором чувствовалась логика, но отсутствовала убежденность.
Он понял это и как-то странно улыбнулся.
— Это значит, что ты тоже чувствуешь огонь?
— Да, — призналась она тихим шепотом и неожиданно заплакала.
Росс широко улыбнулся.
— Ну, теперь, Катя Стюарт, я думаю, нам с тобой нужно обсудить некоторые планы.
— Планы?
— Как тебе нравится идея покататься завтра на пароходе? Если погода будет хорошая, можно будет устроить пикник.
— Прогулка на пароходе? Пикник? — повторила она в оцепенении. Росс совсем не был тем мужчиной, который проводил выходные в таких простых развлечениях. Ему больше бы подошло обедать в каком-нибудь ресторане в смокинге, слетать в Сан-Франциско на день или посетить какой-нибудь благотворительный бал.
— Если ты ничего не имеешь против пикника, я возьму все необходимое, — сказал он с дразнящей улыбкой на губах. — Что ты думаешь о жареном цыпленке, вареных яйцах и картофельном салате?
Все казалось таким простым и знакомым. Все казалось прекрасным.
— Ты действительно хочешь поехать на пароходе и устроить пикник?
— Это так удивительно?
— Да, — откровенно сказала она. Он рассмеялся. — Зачем все это, Росс? — Она подозрительно смотрела на него. — Ты просто хочешь помешать мне ходить на другие свидания?
— Нет. Я сам напрашиваюсь к тебе на свидание.
— Но зачем?
— Ну вот, все опять с начала. Я думал, что поцелуй все прояснил.
— Нет. Он только все затемнил.
— Как так?
— Я не настолько утонченная, Росс. Совсем не как те женщины, с которыми ты встречаешься. Поцелуй совсем не значит, что я окажусь в твоей постели.
Росс постарался скрыть улыбку в ответ на ее такое прямолинейное заявление.
— Конечно, нет.
— И это не беспокоит тебя?
Это сводило его с ума, но он покачал головой, не говоря того, что она еще не готова была услышать: они будут заниматься любовью. Может быть, не завтра, но скоро.
Сначала ему нужно убедить Катю, что именно он — подходящий для нее мужчина, а не те тупицы, с которыми она встречается.
— Росс, я героиня не твоего романа. Я не утонченная, — пробормотала она, даже не слыша, как он сказал:
— И слава Богу.
Она не могла понять, почему старается отговорить его от свидания, на которое она очень хотела пойти. Внезапно она испугалась очень сильно. Другие мужчины не угрожали ее независимости. Росс же был для нее опасен. Она уже несколько недель чувствовала это.
Может быть, она слишком сильно боится. Ведь Росс совершенно не пытается заставить ее вести такую суматошную, но интересную жизнь. Он хотел отправиться с ней на обычную прогулку на пароходе. Она делала это тысячи раз. Это ей нравилось.
— Во сколько? — наконец спросила она, сделав шаг к бывшей смелой Кате.
— Я заеду за тобой в полдень. Надень что-нибудь теплое на случай, если мы не вернемся домой до вечера.
Она надела джинсы, две футболки и повязала вокруг плеч шерстяной свитер. По словам Лизы, у нее была глупая ухмылка на лице.
— Итак, мама, чем ты и этот сексуальный и привлекательный мужчина собираетесь заниматься?
— Ты не смеешь говорить так о мистере Чандлере.
— Ты же сама так думаешь, не правда ли? — сказала Лиза шутливым тоном.
Катя покраснела.
— Ну, хорошо, он — привлекательный, но это невежливо говорить так. Вдруг он тебя услышит?
— Услышу что?
Катя резко повернулась и увидела Росса с самодовольной улыбкой на лице.
— Как ты оказался здесь? — с негодованием спросила она. — Я не слышала, чтобы звонили.
— Входная дверь была открыта. Так тебя могут и обокрасть.
— Я запомню это, — сказала она с намеком. Росс улыбнулся, так как не хотел портить сегодняшнего дня.
— Ты собралась?
— Она готова уже час назад, — выпалила Лиза.
Улыбка расплылась по лицу Росса.
— Тогда лучше отправляться, пока она не передумала.
Катя пошла за Россом к двери, думая, что ее жизнь может измениться так, что никогда уже не вернется в прежнее русло.
В молчании они ехали к пристани, загнали машину на паром, поднялись по лестнице в зал, где Росс купил по чашечке кофе и нашел места у окна. Этот день не был подходящим для прогулки на пароме. Небо было серое, и вода едва проглядывала сквозь туман. Но именно такую погоду и любила Катя.
Росс откинулся на стуле напротив нее и с неподдельным очарованием наблюдал за ее лицом. Она вела себя, как ребенок на Рождество, или как влюбленная женщина. Ее глаза горели от радости, на губах играла мечтательная улыбка. Она повернулась и спросила его:
— Что это ты улыбаешься?
— Тебе действительно нравится все это, не так ли?
— А тебе нет?
— Я никогда по-настоящему не задумывался над этим. Я пользовался паромом, только когда мне было нужно добраться до островов.
— Но ты только посмотри на воду, какая она гладкая. Посмотри на солнце, пробивающееся сквозь туман, — показала она. — А вон там очертания берега, выступающего из тумана. Действительно, можно поверить в очарование таких дней.
Росс верил. Он думал, что сейчас более чем когда-либо ему нужна Катя, которая могла заставить простые вещи казаться такими особенными, Катя, которая все еще верила в сказки.
Весь день был наполнен смехом и радостями. Они приехали в деревушку Поулсбо, где даже магазин молочных продуктов «Квин» был исполнен в скандинавском стиле, и Росс рассказал Кате о его поездке несколько лет назад в Данию, о волшебном мире Триполи после наступления темноты и о парках скульптур на природе, о музее авангардного искусства в Луизиане. Сами же произведения весьма озадачили его.
