И она с удовольствием продолжит…
Что продолжит? Игнорировать свою чувственную сторону и надеяться, что однажды встретит мужчины своей мечты? Мужчину, который сможет сравниться с Брэдли в постели, заставит ее чувствовать себя красивой, сексуальной, желанной? В первые двадцать пять лет своей жизни она ничего подобного не чувствовала до Брэдли.
Шипение масла на раскаленной сковороде слышалось даже через приоткрытую дверь. Завтрак! Ханна внезапно поняла, что голодна как волк. Завернувшись в простыню, она выбралась из постели и взглянула на себя в зеркало по пути.
— Ух ты.
Ее глаза казались огромными светло-зелеными озерцами, обрамленным остатками вчерашней подводки. Припухшие губы, румяные щеки и взъерошенные волосы дополняли картину. В таком же виде, как и была, она устремилась на восхитительный запах.
На пороге крохотной кухоньки, прекрасно оборудованной и радующей глаз сверкающими металлическими поверхностями, она остановилась как вкопанная. Брэдли стоял у плиты. На сковородке жарилась яичница с беконом — ее любимая еда. Она ему часто об этом говорила. Он запомнил. Как запомнил и название ее любимого напитка.
Он поднял голову, оглядывая ее голые плечи над простыней. Казалось, его взгляд обладал материальностью.
— Доброе утро.
— Еще утро?
— Пока — да.
— Давно ты поднялся?
— Уже давно. — Он взглянул на пустую кофейную чашку и сложенную газету на столе.
— Тебе надо было меня разбудить.
— Я мог бы, — сказал Брэдли, — но решил, что отдых тебе нужнее. — Ему не нужно было добавлять «после вчерашнего секс-марафона».
Умудрившись не уронить простыню, Ханна устроилась на стуле.
— В этом отеле могут подать еду в номер, между прочим, — заметила она.
— Откуда, думаешь, я достал яйца и булочки?
— Верно подмечено. Вижу, ты умеешь готовить. — И петь, и танцевать, и создавать сериалы, которые меняют человеческие жизни. И заниматься любовью, как никто иной. Теплое чувство зародилось в груди, и она поняла, что ничего хорошего оно ей не принесет.
— Одной едой из кафе и китайскими блюдами навынос не выживешь, — объяснил Брэдли. — Я живу один. Нужно было научиться готовить или же голодать. Ты умеешь готовить?
Она отрицательно покачала головой.
— Значит, Соня готовит?
Ответом ему был веселый смех.
— Так на чем вы живете?
— На свежем воздухе, напряженной работе и яичнице с беконом.
Он усмехнулся, но на этот раз у него на лбу пролегла задумчивая складка, словно он старался разгадать ее мотивы. У нее чаще забилось сердце, не помогло и то, что каждые пять секунд воображение подкидывало соблазнительные картинки.
— Какие планы на сегодня?
Голос Брэдли вырвал ее из задумчивости, и она взглянула на свое запястье. Отцовских часов на нем не было — должно быть, она оставила их где-то.
— К сожалению, мы пропустили пробное выпускание голубей. Но не огорчайся. После обеда будет урок вышивания для девочек. И соревнование на лучшую отрыжку для мальчиков. — Она хотела добавить что-нибудь про украшение часовни, но побоялась.
— Ты шутишь?
Она встретилась глазами с Брэдли — темными, серебристо-серыми, в которых поубавилось теплоты по сравнению с прошлой ночью. Но она и сама ощущала себя неуверенно.
— Как просто тебя провести, — усмехнулась она. — В зале будет проведен киномарафон на целый день. Всем выдадут подушки и пледы, чтобы закутаться в них с головой и смотреть любимые романтические фильмы Элизы и Тима. И на этот раз я не шучу.
У него дернулось веко при одной только мысли о подобной пытке.
— Расслабься, — успокоила его она. — Раз уж ты был так мил и сделал мне завтрак, я выпущу тебя на свободу.
— И чем мы займемся? — Он слизнул с пальца сырный соус, выключил огонь и повернулся к ней.
Прижав к груди простыню, Ханна решила, что ей нужно больше времени, чтобы прийти в себя. Провести день в кровати с Брэдли как вариант не рассматривался.
— У меня есть предложение, — подняла руку она.
И тут же вспомнила, что случилось, когда она последний раз произнесла эти слова. Очевидно, он тоже это вспомнил.
— Какое?
— Тут недалеко есть гора, на которую стоит взглянуть. Ты, конечно, видел и получше, но это место все равно совершенно особенное. Здешние растения и животные не встречаются больше нигде на Земле, конные прогулки, горные велосипеды, рыбалка. Если ты, будучи на этом острове, не увидишь ничего, кроме этого отеля, я себе этого не прощу.
Его темные глаза сказали ей, что ему хорошо и в их уютном номере. Ханна напомнила себе, что им нужна передышка. А что может быть лучше, чем прогулка на свежем воздухе?
— Ну пожалуйста, — попросила она.
— Хорошо. Сначала завтрак. Мне нужно восстановить силы. Затем ты побудешь моим экскурсоводом и покажешь мне, почему при упоминании Тасмании у тебя слезы на глазах наворачиваются.
Ханна покачала головой:
— Ничего подобного! Я хладнокровный, трезво мыслящий профессионал.
Он поставил перед ней тарелку с превосходно прожаренным, хрустящим беконом под густым соусом и яйцами бенедикт. Она тут же с жадностью набросилась на еду.
— «Хладнокровный, трезвомыслящий профессионал»? — ухмыльнулся он. — Знаешь, какими словами я бы сейчас тебя описал?
— Нет, и знать не хочу.
Говорить совершенно не хотелось. Ощутив богатый, насыщенный вкус соуса, Ханна поняла, что никогда больше не попробует такой вкусной яичницы.
Ледяной воздух горел в его легких; разом и ясное голубое небо над головой, и жесткая почва под ногами исчезли, уступив место безупречной красоте горы Крейдл.
— Пожалуйста… помедленней, — пропыхтела Ханна за его спиной.
Он послушался. Он совсем забыл, что у нее не было опыта в альпинизме. Она не умела готовить. И, судя по ее виду, не занималась спортом. Эти две вещи были ему отлично известны. Как и то, что в самом центре ее правой ягодицы красовалась небольшая родинка в форме земляники.
— Далеко еще? — спросила она, упершись ладонями в колени.
— Разве не ты должна была быть моим гидом?
Она помахала рукой:
— Это гора Крейдл. А это — озеро Дав. Красиво, да? Можем мы теперь вернуться в отель?
Он рассмеялся, но ее взгляд не предвещал ничего хорошего. И все же он не мог принимать ее всерьез, когда она была похожа на капусту с тысячью одежек. И наверное, даже догадывалась, что по возвращении в отель он собственноручно снимет с нее все — слой за слоем.
— Пойдем. Я вижу, где мы сделаем привал.
— Ох, спасибо.
Улыбаясь, он зашел сзади и толкнул ее в спину.
