Ханна замерла, такая маленькая под тремя слоями одежды, и, подняв голову, вгляделась в горизонт.
— Быть выгодной партией предполагает наличие второй стороны…
— Не прячься за семантикой, — прорычал он, злясь на нее за нарушение правил.
Она повернулась к нему, сверкая глазами:
— Я понимаю, почему многие могут посчитать тебя выгодной партией. Богатый, знаменитый, кое-когда даже приятный на вид.
— Но у тебя другое мнение?
Она возвела глаза к небесам, точно просила у них терпения или, по крайней мере, молнию, которая испепелила бы ее на месте.
— Ты забываешь, что мы проработали с тобой слишком долго. Я слишком хорошо тебя знаю, Брэдли, — и с хорошей стороны, и с плохой, — чтобы тешить себя подобными иллюзиями.
Он пристально вгляделся в нее, ища озорную искорку или намек на ложь. Но не нашел ничего, кроме красивых зеленых крапинок в глубине ее глаз. Чувство было такое, будто его изящно отвергли. Ощущение было не из приятных — знать, что все козыри не у него.
— К твоему счастью, ты слишком умная для меня.
— И твоему.
Они вернулись на прежние позиции. Тревога снова грузом легла ему на плечи. Поднявшись, он потянулся, чтобы снять напряжение, сковавшее его тело. Он знал, что, как только они окажутся за закрытыми дверями, все напряжение перейдет в страсть, и совсем скоро они не смогут сдержаться. Он желал ее слишком сильно, невзирая на то что не знал, что ею движет. Она стала для него наваждением. Несмотря на то что он убеждал себя, что поостынет через пару дней, он отлично знал, что это невозможно.
— Я тут подумал… что хочу взять Спенсера в поездку по Аргентине. — Он замедлил шаг, чтобы не обгонять ее.
— Отлично. Он будет рад…
— Вместо тебя.
Обиженное выражение ее лица чуть было не заставило его взять свои слова назад. Но ставка была важнее. Нужно покончить с этим, чтобы потом не было сложнее.
— Почему?
— Вчера он сделал все, что я просил. Я должен узнать, выдержит ли он большую ответственность.
— Да. Справедливо. Но встречу готовила я. Ты бы вообще никуда не собирался, если бы я не очаровала аргентинцев. Я две недели задерживалась на работе, дожидаясь их звонков. Я… — Едва переводя дыхание, она остановилась и помотала головой. — И почему я себя утруждаю? Делай как тебе вздумается. Как всегда. Ты же босс.
— Хорошо, что ты об этом помнишь.
Ее взгляд мог бы испепелить его на месте.
— И у меня есть для тебя задание.
— Я в отпуске, если ты не забыл, — огрызнулась она, проходя мимо него по узкой тропинке.
— Когда мы вернемся, я хочу, чтобы ты занялась проектом на Тасмании. Места. Бюджет. Реклама. Все.
Она резко затормозила, постояла так немного, затем резко обернулась к нему:
— Серьезно?
— А ты когда-нибудь слышала, чтобы я шутил на рабочие темы?
— Ты — нет, а вот мы с Соней частенько… — Она ткнула ему в грудь пальцем. — Погоди-ка. Если я начну проект с нуля, это значит…
— Что ты будешь его продюсировать.
Она засунула руки глубоко в карманы дутой куртки, ничего не говоря, и Брэдли заволновался. Он ожидал, что она запрыгает в восторге, и не думал, что она погрузится в размышления. Внезапно она сделала шаг назад — и начала падать. Брэдли схватился за скользкую ткань ее куртки, пока она буквально висела над пропастью.
— Брэдли!
— Знаю. — У него болели пальцы, на лбу выступил пот. Упершись ногами в землю и сжав зубы, он оттащил ее от края.
Она упала в его объятия, дрожа, как лист на ветру.
— Ты испугала меня до полусмерти, — прорычал он.
— А что уж обо мне говорить? — Почувствовав, что он улыбается, Ханна добавила: — Рада, что ты так легко воспринял мою предполагаемую смерть. Уверена, в Мельбурне есть люди, которые скучали бы по мне.
Он глубоко вдохнул через нос и отстранил ее от себя, чтобы посмотреть ей в глаза.
— Соня будет по тебе скучать, когда у вас отключат отопление за неуплату.
— Точно.
— И Спенсер. Он будет морально опустошен.
— И все? Славная будет эпитафия! «Ханна Гиллеспи, двадцати пяти лет, не замужем, нашла свой печальный конец в горах. Очень скучаем. Почти чужая семья, бездушная соседка по комнате и стажер без мозгов».
Улыбаясь, он отвел непослушный локон с ее щеки. Она не сводила с него глаз, словно просила признаться, что он будет по ней скучать.
Если бы она только знала, как сильно.
— Напомни мне отругать тебя хорошенько… Но не сейчас.
Он целовал ее до тех пор, пока все мысли о чуть было не случившемся несчастье не исчезли и осталась только одна — как добраться до отеля побыстрее.
Ханна вошла в комнату первой — Брэдли был вынужден остаться у стойки регистрации и прочитать полдюжины сообщений. Можно было подождать его, но ей хотелось побыть одной.
Быстро скинув куртку, шапочку, шарф и перчатки, она растянулась на постели, чувствуя себя так, словно выжила на необитаемом острове, а не просто пришла с прогулки. Брэдли рассказал ей о своем прошлом, на что она никогда не надеялась. Но эмоционально был далек. Брэдли предложил ей продюсировать сериал о Тасмании. Но бесцеремонно отстранил ее от аргентинского проекта. Брэдли смотрел на нее, как голодный — на еду. Но напомнил ей, что во вторник все вернется на круги своя.
Брэдли в своей родной стихии.
Неудивительно, что открывшая его женщина-режиссер не скрывала своей радости, когда говорила об их встрече во всех интервью. В тот день Брэдли был на полпути к вершине горной системы Каракорум — обросший бородой, словно питекантроп, с камерой в руках и рюкзаком за плечами. Таким альпинист Брэдли Найт предстал перед американскими телезрителями.
Пытаясь успокоиться, Ханна прошлась по комнате, снимая с себя все свитеры и водолазки, которые помогли ей не замерзнуть в горах. Миновав бассейн, она оглянулась и увидела вчерашний бокал с вином и небрежно отброшенную в сторону упаковку из-под презерватива.
И часы ее отца в воде.
— О нет! — Подбежав к краю бассейна, она опустилась на колени и взяла драгоценную вещь в руки. Отцовские часы были на ее запястье, когда она ждала Брэдли, и в воду она нырнула, не сняв их. А теперь огромные капли скопились прямо под стеклом, а стрелка застыла на цифре «три».
— Что случилось? — прогромыхал голос Брэдли от двери. Должно быть, он услышал ее крик из коридора.
Ханна покачала головой:
— Ничего.
«Добраться бы только до комнаты, свернуться в клубочек и поплакать. Одной».
— Ханна, прости, но мне нужно знать, что ты в порядке.
— Они сломались. — Ханна показала ему часы.
— Слава богу, — вздохнул Брэдли. — Я думал, что ты поранилась.
