Дни шли за днями, безрадостно сменяя друг друга. Она представляла себе одинокую, полную скитаний жизнь, которая может ее ожидать. Проснувшись сегодня утром, Мари впервые поняла, что ей безразлично, кем она была. Каким бы ни было ее прошлое, она готова смириться с ним. Но она не могла больше мириться с необходимостью ждать.
Она ощутила на лице капли дождя. С тротуара перед баром ее окликнули из группы мужчин, предлагая что-то, чего она не расслышала. Когда же некоторые из них направились в ее сторону, она повернулась и быстро обошла вокруг здания, чтобы выйти на тротуар с другой стороны. И только тогда она стала замечать, как отвратительно все вокруг.
Девушка так увлеклась обследованием каждого дома, каждой улицы, по которой проходила, что не заметила, насколько запущена эта часть города. Ею двигало желание узнать что-нибудь о себе. И между делом она забыла о безопасности. К счастью, мужчины, следовавшие за ней, прекратили вялую погоню благодаря усилившемуся дождю.
День был теплый, но капли дождя охлаждали кожу. Спешно удаляясь от «Красного быка», Мари проклинала слабость, не позволявшую двигаться быстрее. Девушка была измучена и обескуражена. И она в конце концов заблудилась.
По мере усиления дождя увеличивалась и ее растерянность. Мари плохо помнила, как вновь оказалась у бара. Она стала блуждать по боковым улицам и запуталась еще больше. Спросить дорогу было не у кого, потому что разразилась типичная для этих мест гроза, и все, кто мог, укрылись. Небольшие лавчонки, мимо которых она проходила, не являлись тем местом, куда можно было зайти и переждать дождь. Инстинктивно она чувствовала, что лучше оставаться на улице, чем искать первое попавшееся пристанище.
Мари взяла вправо, потом повернула налево, все больше теряя ориентацию в лабиринте улиц. Наконец она оказалась посреди бедняцкого квартала, застроенного темными некрашеными домами с просевшими ступенями крылец и двориками, которые заросли бурьяном. Она остановилась на несколько минут под кроной большого дуба, надеясь, что дождь прекратился до того, как она соберется двинуться дальше.
Все здесь выглядело бедным и жалким, но все-таки она завидовала тем, кто сейчас находился в свое доме, в тепле и безопасности. В какой-то момент она чуть было не решилась перейти улицу, постучать в ближайшую дверь и попросить приюта. Оттуда она сможет позвонить Джизусу, и он приедет за ней. Тогда она скоро окажется дома и сможет наконец обсохнуть.
Однако, поразмыслив, Мари решила двинуться дальше. Ей не понравилось, как выглядит этот дом. По сравнению со своими соседями он был самым ветхим, неряшливым, двор завален помоями, а на задней дорожке громоздился ржавеющий автомобиль. Нет, ей не хотелось идти туда. Она зябко передернула плечами и быстро пошла дальше по тротуару. В какой-то момент она вдруг ощутила, что, несмотря на все усилия, вовсе не удаляется от этого дома. Что она не может оторваться от этого дома и от целой вереницы других, как две капли воды похожих на этот.
В конце улицы она свернула за угол, затем еще раз. Дождь заливал глаза. Крупные капли попадали на ресницы и почти ослепляли ее. Небо совсем потемнело, лишь иногда его озаряли вспышки молний.
Мари вспомнила, что Джизус однажды рассказывал ей о бесконечных рядах блочных домов в беднейших кварталах города. Когда, повернув за угол, она обнаружила, что находится перед одним из таких жилых массивов, Мари развернулась, пытаясь выбраться, и наконец уже совершенно безнадежно затерялась в лабиринте улиц.
На грани полного изнеможения она прислонилась к стене углового дома, не в силах сделать дальше ни одного шага. Она подняла глаза и сквозь завесу дождя увидела автобус, который, разбрызгивая лужи, двигался в ее сторону. На маршрутной табличке была указана Харпер-стрит – улица, на которой жил Бертон.
Мари шагнула на проезжую часть, и автобус, подъехав к ней, остановился. У нее не было ни цента, но водитель, не говоря ни слова, жестом пригласил в салон. Она упала на сиденье, не обращая внимания на удивленные взгляды пассажиров.
Через десять минут она уже стояла перед входом в особняк на Харпер-стрит, пытаясь как можно лучше отжать на себе просторную блузку и джинсы. Наконец удовлетворенная результатами усилий, она открыла входную дверь и стала взбираться вверх по ступеням.
– Мари, где, черт побери, ты была? – Дверь в комнату Джизуса распахнулась, и он босиком выбежал в холл.
Девушка вздрогнула, увидев его глаза, сверкавшие от ярости, и у нее пошел мороз по коже от дуновения холодного ветерка, повеявшего на ее мокрое тело из раскрытой двери. С трудом удерживаясь на ногах, она повернулась и, не отвечая на вопрос, протиснулась мимо Бертона и направилась к своей комнате. Он шел следом за ней.
– Минуточку, разве ты не собираешься мне ответить? – Джизус стоял в дверях, возвышаясь над ней. Он походил на разъяренного охранника из тюрьмы.
Не в силах произнести ни слова, Мари отвернулась от него и, подойдя к шкафу, вынула оттуда блузку и шорты, подаренные Дигеном. Она очень озябла, и вряд ли шорты были подходящей одеждой, но ее единственные джинсы промокли насквозь. Включив свет в ванной, она заперла за собой дверь, налила горячей воды и долго лежала в ней, добавляя еще по мере того, как та остывала. Наконец она согрелась. Тогда девушка вылезла из ванны, надела блузку и шорты, открыла дверь и лицом к лицу столкнулась с Джисом.
– В шортах, пожалуй, будет холодновато.
Не обращая на него внимания, Мари прошла в комнату, сняла со спинки кровати шерстяное одеяло, завернулась в него и плюхнулась на кровать поверх покрывала.
– Я искала бар «Красный бык», – сказала она, уже засыпая. – Как ты помнишь, это одно из моих любимых мест. – С огромным усилием Мари заставила себя открыть глаза. – Ты это хотел услышать, не правда ли, Джизус?
Ее глаза готовы были снова бессильно закрыться, когда она ощутила, что его рука сжимает ей плечи.
– Мари, дорогая, зачем ты ходила туда? Ты понимаешь, как это опасно?
– Я ходила туда, чтобы найти себя, – пробормотала она.
– Ну и как?
Ею овладел сон. Бертон наблюдал, как она, засыпая, успокаивается.
Он не смог заставить себя уйти. Взяв стул, он поставил его рядом с кроватью. Девушка спала, не зная о том, что он находится с ней рядом.
Когда Мари открыла глаза, в комнате было темно, уже наступил вечер. Просыпаясь после глубокого сна, она всегда чувствовала себя растерянной, а тело сковывал страх.
Глядя в стену напротив кровати, она стала беседовать сама с собой с отвагой маленькой девочки, которая покрикивает в темноту, чтобы спугнуть чудовище, прячущееся в чулане. Ей нечего бояться в этой комнате. Нет, она не могла вспомнить ничего из того, что было с ней до госпиталя, но все, что произошло после, она помнила абсолютно ясно.
