указания Джеймса по поводу организации истинного английского вечера, а Александр, сидел в гостиной за рабочим ноутбуком, хотя все его внимание было приковано к ней.
– Алекс, нужно поставить ангела! – позвала она, указав на вершину ели.
– Это нужно сделать мне?
– Конечно!
– Так заведено, мистер Хард, – Джеймс принес лестницу. – Сначала это муж, а потом, – дворецкий впервые тепло улыбнулся, – а потом это будет ваш сын или дочь. Посадите себе на шею, и малыш своими ручками нацепит ангелка, – Джеймс явно ностальгировал, а вот Алекс был в полной фрустрации.
– Дети, – он разбито покосился на Дану и нахмурился. – Ну я – так я, – и, взяв лестницу у Джеймса, полез надевать ангела на вершину ели.
Когда все было готово, Дана буквально бегом бросилась хоть немного принарядиться, в то время как Алекс остался в чем был: легком синем свитере и бежевых брюках. Она же вернулась в платье по колено благородного оттенка марсалы, заколов волосы длинной шпилькой на затылке. И как раз вовремя. В дверь позвонили.
– О боже! Вы тоже с пирогами! – удивленно всплеснула Дана руками, увидев выпечку у Виктора и Мэйси.
– А то! – Хард старший улыбнулся своей вежливой доброй ухмылкой и протянул ей пирог.
– Спасибо большое, – немного растерянно пролепетала Дана, осознавая, что у них теперь их три.
– Привет! – влетела в дом Ирис. В руках она держала несколько пакетов.
– Это тоже пироги? – Дана уже ничему бы не удивилась.
– Нет! – засмеялась девочка. – Это подарки!
– Ага! А у нас тоже есть! – обняла она потянувшуюся к ней девчушку.
Пока все рассаживались Александр подошел к Джеймсу, который открывал напитки на кухне.
– Джеймс?
– Да, сэр?
– А у нас есть подарки?
– Да, сэр. Мы с миссис Хард прошлись по магазинам, пока вы спали.
– Любопытно. И что же мы будем дарить?
– Вы не пробовали обсудить это со своей женой?
– Джеймс! Где плечо поддержки?!
– Ваше плечо ходит по гостиной в бордовом платье.
– Кажется это марсала, Джеймс.
– Считаете?
Мужчины уставились друг на друга.
– Что мы только обсуждаем! – покачал головой Алекс и они разошлись.
Разговоры за столом не замолкали. Хард старший рассказывал о детстве сына, о том сколько тот чудил и каким смекалистым рос. Они болтали о детстве Ирис, много смеялись и веселились. Был настоящий семейный праздник. Джеймс и Мэйси, сидящие с ними за столом, тоже весело хохотали и Дане было так странно видеть этого старого сдержанного джентльмена смеющимся. Ирис оказалась очень задорной и живой и не отходила от брата ни на шаг.
Джеймс разрезал пироги и у каждого на тарелке оказалось по кусочку. Да еще и разлили всем черного листового чая с травами. Дана застыла над чашкой.
– Попробуйте мое творение, миссис Хард, – произнес Джеймс голосом полным гордости. – Здесь смешаны восхитительные редкие травы, выращенные лично мной в теплице.
– Ооо! – она ненавидела чай. – Я…– хотела было уже сказать все как есть, но тут улыбнулась, вспомнив слова мужа. – Конечно, Джеймс, это честь для меня, – и щедро отхлебнула напитка.
– Ну как? – за столом все застыли в ожидании.
– Восхитительно!
Они дружно захлопали, а Дана почувствовала на себе взгляд мужа. Он внимательно глядел на нее, а на его губах гуляла та самая, до боли родная усмешка.
«Так это все же радость?»
– Спасибо, – благодарно шепнул он ей и поцеловал в волосы, чуть притянув к себе.
Дана чуть не зарыдала от счастья. Как мало, оказывается, нужно, чтобы он снова улыбался ей.
Все ели пироги, и все хвалили пироги, и съедено было все. А затем, они переместились на диваны и стали болтать о всяких новостях в сфере продаж и прочих делах.
Алекс тоже уселся, и Ирис прыгнула к брату под бок. Он приобнял ее и поглядел на отца. Тот через стол улыбнулся ему, поднял бокал и неторопливо вышел на веранду. Дана накинула плед на плечи и вышла следом за ним.
– Не помешаю?
– Ну что ты, конечно нет, – похлопал он скамью рядом с собой. – Тоже решила им не мешать? – улыбнулся Виктор, отпив немного бурбона.
– Ирис явно соскучилась по брату, – улыбнулась Дана.
– Они редко видятся, хоть и живут в одном городе.
– У Александра очень много работы.
– Да, я знаю, – добродушно ухмыльнулся Виктор. – Мне ли не знать, ведь это я его ей завалил. Я отошел от дел после смерти Марты. Сердце, – указал он на грудь рукой, – не стерпело ее ухода. Я и года не продержался.
– Это был несчастный случай?
– Нет. Она целенаправленно на это пошла.
Дана обескураженно молчала:
– Сама?
– Она безумно хотела второго ребенка. И мы пытались долгие годы, а потом и мечтать забыли, как вдруг «вы беременны». Ей сказали, что с ее сердцем не стоит рожать в таком возрасте, ей ведь было уже за сорок, слабые предсердия, но она наотрез отказалась кого-либо слушать. Тогда я чуть не потерял ее, так много мы ругались. Я хотел, чтобы она жила. Но не понимал, что для нее жизнью и было подарить жизнь кому-то еще. И, в конце концов, я смирился с ее решением, – Виктор отхлебнул до дна и грустно поглядел на Дану. – Она просто не проснулась после операции.
– Я соболезную, – пробормотала девушка, сжавшись под пледом, что вдруг перестал ее греть.
– Ничего, мы пережили это. Именно тогда-то и началась эта история с пирогами, – усмехнулся Виктор.
– В каком смысле?
– Я знаю, что Алекс и Ирис терпеть их не могут, – тихо засмеялся Хард старший. – И то, что Алекс не терпит чай, я тоже знаю.
– Тогда почему не остановите их? – удивленно уставилась на него Дана. – Разве это не расстраивает вас?
– Нет, – с улыбкой покачал он головой, – это радует меня и успокаивает мое сердечко. Ведь каждый раз, когда они едят этот малиновый пирог я понимаю, что дети меня все ещё любят, и жизнь снова наполняется смыслом. А они поступают так именно ради этого.
– Это как-то неправильно.
– Любовь не бывает правильной! Любовь штука сложная. Независимо от того, кого мы любим, мы идем на огромные компромиссы. Мы жертвуем своими амбициями, своей гордостью, мы жертвуем собой.
– Я не понимаю, что может обрести человек, который предаст себя и свои мечты.
– Другого человека. Он получит его полностью и без остатка. Это и есть любовь – когда ты отдаешь все свое, чтобы получить все его. Это самый честный обмен. Обмен жизнями и ценностями. Ты становишься чем-то большим, чем просто ты. Ты становишься любимым, родным, незаменимым. Ты становишься целым миром для кого-то. А без этого кого-то… ты обычный непримечательный человечек, что сидит и пьет бурбон, – улыбнулся он и поглядел на опустевший бокал. – Без тех, кто любит нас, мы никто.
Они сидели в тишине, смотря как снег падает на землю под светом желтых фонарей.
– Наверное, ты замерзла, – вздохнул Хард старший. – Пойдем в дом?
– Да, конечно, – Дана поднялась.
– И, если, не сложно, не говори Ирис о смерти ее матери. Для нее мама умерла позже от сердечного приступа.
– Я поняла.
Они присоединились к общей беседе, а Дана никак не могла собраться с мыслями. Отдать
