— Лиз, возможно, я завтра уеду домой. Я попросила Кента позвонить моим братьям, чтобы они меня забрали.
— Попроси его снова позвонить им и сказать, что ты передумала. Ты же не хочешь прервать отпуск, верно?
— Я… Но… Я не могу быть Кенту в тягость.
— Ерунда. Ты хорошо на него действуешь.
Хорошо действую? Но как?
Прежде чем она успела спросить, Лиз продолжала:
— Почему ты ему в тягость? Худшее уже в прошлом.
— Что ж… если Кент согласится.
— Кент согласится.
— На что я соглашусь? — сказал Кент, не спеша входя в домик и снимая шляпу.
— Чтобы Джоузи передумала и все-таки осталась.
— Ты передумала?
Она кивнула, не сводя с него глаз. Он просиял.
— Это замечательно!
Вот как?
— Какой приятный запах! — Он кивнул на духовку. — Когда…
— Ты успеешь позвонить братьям Джоузи и сказать им, что она все-таки остается.
— Нет проблем. — Он кивнул, широко улыбнулся и вышел.
— Теннисный клуб, — сказала Джоузи. — Бриджет нужно чем-нибудь заняться. Ей нравится теннис?
— Да! — вырвалось у Кента, когда он шагал к дому. Джоузи собирается остаться.
Ему хотелось это отпраздновать. Он открыл дверцу холодильника и схватил бутылку «шардонне», потом вспомнил — пока Джоузи принимает антибиотики, ей нельзя пить. Он поставил бутылку обратно и вместо нее вытащил несколько банок лимонада.
Когда она выздоровеет, мы отпразднуем как следует.
Но не наедине с Джоузи. Нет. Кент представил себе свет свечей, шампанское, Джоузи в прелестной пижаме, и…
Он попытался представить другую картину: он, Лиз и Клэнси на небольшой вечеринке перед отъездом Джоузи. Это может быть весело.
Но первая картина все же нравилась ему куда больше.
Мужчина набрал номер рабочего телефона Марти.
— Это Кент Блэк, — рявкнул он, обращаясь к автоответчику. — Джоузи останется до конца следующей недели, как и было запланировано. — Потом он повесил трубку.
Хорошо, что Лиз и Клэнси убедили Джоузи остаться, уверили ее в том, что она любима и нужна. В том, что она не причиняет беспокойства. У него бы так не получилось.
Лиз и Клэнси будут скучать по ней, когда она уедет.
Он тоже будет скучать по ней. Но мужчина вроде него не имеет права портить жизнь женщине вроде Джоузи.
Он отогнал эту мысль. Пора идти и получать удовольствие от обеда с Джоузи. И с Лиз. Он не забыл о Лиз.
Когда Лиз ушла, Кент навел порядок. Когда он повернулся, то увидел, что Джоузи наблюдает за ним.
— Ты не устала?
— Я чувствую приятную лень. Рада, что ты не разрешил мне помочь с уборкой. Расскажи мне о твоей сестре.
Кент похолодел.
— Зачем?
— Мне всегда хотелось, чтобы у меня была сестра.
Он подумал о ее братьях, увидел тоскливое выражение ее лица и все понял.
— Как ее звали? Чем ей нравилось заниматься?
Ради Джоузи он попытался вспомнить, несмотря на боль.
— Ее звали Ребекка. Я всегда звал ее Бек, а остальные — Бекки.
— Мне всегда нравилось это имя. — Джоузи заслонила глаза рукой — свет резал ей глаза. — Можешь зажечь ночник?
Кент выключил основной свет, зажег ночник, и комнату залил теплый свет. Джоузи похлопала по кровати возле себя, на ее губах появилась нежная улыбка. Но Кент сел на стул. Он боялся приближаться к Джоузи, потому что не доверял себе. За окнами было темно, и благодаря этой комнате и этой женщине он забыл, где находится. Если бы он обладал живым воображением, то назвал бы домик Джоузи пещерой Аладдина, где сбываются волшебные сказки.
Только вот он слишком стар, чтобы верить в волшебные сказки.
— Бекки была женственной или девчонкой-сорванцом?
Кент рассмеялся.
— На людях она вела себя тише воды ниже травы. Но когда никто не видел, она пыталась превзойти меня в грубости.
Джоузи широко улыбнулась.
— У нее получалось?
— Ничего не получалось. — Он тоже широко улыбнулся. — Она была на два года младше и ненамного крупнее тебя.
— Чем ей нравилось заниматься?
Он рассказал ей, что Бек любила плавать под парусами и жить не могла без засахаренного имбиря. А также о том, что, когда ей было пятнадцать, она покрасила волосы в густой фиолетовый цвет, и они все Рождество называли ее «мисс Слива». И чем больше он говорил, тем легче ему становилось.
— Я тебе завидую, — вздохнула Джоузи. — Конечно, не тому, что ты потерял Бекки.
Ему стало грустно, но это чувство не было тяжелым.
— Я завидую вашим отношениям.
Он кивнул.
— У тебя с братьями другие отношения?
— Они старше меня па десять с лишним лет. Мы росли не вместе. Они — дети моего отца от первого брака.
Внезапно Кент ясно увидел всю картину. Он подозревал, что Марти и Фрэнк обижены на свою младшую сводную сестру и завидуют ей.
— Их жизнь была тяжелее, чем у меня. Они росли с матерью, а у нее был суровый характер.
— Это не твоя вина.
— Нет, но я хочу добиться с ними взаимопонимания. Я обещала папе, что попытаюсь. Так ты говорил с Марти?
— Я оставил сообщение на автоответчике.
— Не сегодня вечером, а раньше.
Ему не хотелось ее расстраивать, но не хотелось и лгать.
Ей следует остерегаться Марти и Фрэнка.
— Он сказал, у него много работы и ему будет трудно приехать раньше следующего вторника.
— О!
У Джоузи был такой вид, что ему захотелось ударить Марти.
— Они так заняты, — вздохнула она. — По-моему, они прячутся за своей работой. По-моему, они боятся меня любить.
— Что за ерунда?
— Я бы сказала, эта их ерунда напоминает твою, Кент.
Он вскочил на ноги и потер затылок.
— Уже поздно. Тебе пора отдохнуть.
— Трусишка, — пробормотала она.
— Спокойной ночи, Джоузи.
— Спокойной ночи, Кент.
Ему захотелось поцеловать ее в лоб, но он удержался. Возвращаясь домой, он вспоминал ее насмешку, и она не давала ему заснуть.
В пятницу днем, после того как ушел Клэнси, Джоузи в конце концов надоело глядеть на четыре стены. Сегодня утром она всерьез поругалась с Кентом. Внезапно ей захотелось снять пижаму и одеться как обычно. У нее ничего не вышло, так она была слаба. Завернувшись в одеяло, Джоузи сложила легкий складной стул, отнесла на веранду и повалилась на него, тяжело дыша.
Она съежилась, когда вспомнила, что именно кричала Кенту. Она назвала его тираном. И чрезмерно любопытным. Джоузи до сих пор не могла поверить — неужели она так сказала?
Он смеялся над ней, и ей хотелось затопать ногами — а это почти невозможно сделать, когда ты прикована к постели.
