— Они не узнают о наших отношениях, — быстро сказала Дженни.
Он остановился, уставился на нее сверху и спросил:
— О чем ты говоришь?
Она твердо повторила:
— Они не узнают о наших отношениях. Я пойду на этот ужин одна.
— Это смешно! — Керк снова двинулся дальше, крепко держа ее за руку и таща за собой. — Предполагается, что я буду тебя сопровождать. Никто не узнает, что мы встречаемся.
— Тогда перестань так на меня смотреть.
— Как — так? — Он снова остановился.
— Как будто хочешь немедленно уложить меня в постель.
— Но именно этого я и хочу.
— Ну так не смотри на меня таким взглядом завтра вечером. Смотри на меня и обращайся со мной так, как положено, — как на человека, желающего получить контракт на рекламу.
Он улыбнулся.
— Ладно. Завтра вечером я буду исключительно деловым. Ты, несомненно, знаешь, как себя вести в подобной ситуации. Между прочим, что подвигло тебя на создание собственного дела?
Они продолжали идти дальше, и Дженни ответила:
— Видишь ли, я не могу гордиться тем, что делала прежде, ведь я просто обманом заставляла людей покупать продукцию, так как они видели ее такой, какой я ее подавала, а не такой, какая она в действительности.
Керк внимательно слушал ее.
— И потом, в наше время такая сильная конкуренция на рынке круизов, — продолжала она, воодушевляясь.
Они подошли к машине. Керк открыл перед Дженни дверцу и широко улыбнулся:
— Мне кажется, ты набрела на хорошую мысль, и, даже если бы я не был от тебя без ума, все равно проголосовал бы за предоставление этого контракта тебе.
— Ты очень милый. — Дженни нагнулась и поцеловала его в щеку. — Может, я даже заплачу тебе комиссионные.
Он подмигнул:
— Я их получу натурой.
Она тут же парировала:
— Эй, я сказала — комиссионные. Если бы ты был жиголо, то запросил бы столько, что опустошил бы мой кошелек!
Керк потянулся, чтобы помочь ей пристегнуться ремнем, при этом нарочно задел ладонью ее грудь и прошептал:
— А ты, моя дорогая, могла бы брать дороже всех в самом элегантном из французских борделей!
Когда они вернулись на корабль, Керк напомнил ей, что сегодня вечером он свободен от дежурства с восьми до двенадцати.
— Хочешь пойти поужинать со мной в офицерской столовой? Потом мы сможем в кои-то веки провести вечер вне каюты. Можем сходить на музыкальное ревю в театр, а потом пойти потанцевать, если захочется.
— С удовольствием, — без колебаний ответила Дженни.
Он сказал, что встретится с ней в бальном зале «Королева викингов» в семь, и они разошлись.
Вернувшись к себе, Дженни нашла Карлу сидящей возле окна каюты, на столе стояла полупустая бутылка мартини. У нее был такой подавленный вид, что Дженни не могла не спросить, что случилось. Карла пожала плечами и одним глотком допила свой стакан.
— О, просто я считаю, что заниматься любовью втроем скучно, вот и все.
— Втроем? — переспросила Дженни. — О чем ты говоришь?
Открыв платяной шкаф, она начала перебирать свою одежду, потом выбрала блузку из золотистого шелка и такого же цвета лифчик, черные вельветовые брючки и такие же лодочки.
Потом до ее сознания дошло, что Карла ничего не ответила. Дженни обернулась и взглянула на нее. Глаза у Карлы были тусклые, нижняя губа дрожала, когда она подносила ко рту заново наполненный стакан с мартини.
— Карла! Ты в порядке?
— В полном. Все прекрасно. — Она через силу улыбнулась. Улыбка у нее была какая-то жалкая.
Дженни настаивала:
— Но что ты хотела сказать этим «втроем»? Что случилось?
Карла тряхнула волосами, притворяясь бесшабашной.
— О, ничего, правда. Просто там была эта женщина — Роберта Как-Там-Ее из Калифорнии, и она все время строила Рассу глазки. Она его заарканила, пока я ждала получения наличных, чтобы ему одолжить.
От Дженни не укрылось, как она подчеркнула слово «одолжить», и она поняла, что это сделано специально для нее.
— Она гораздо старше нас, вдова, — продолжала рассказывать Карла, — но у нее полно денег и к тому же огромная каюта-люкс!
Дженни подняла брови.
— Именно там сейчас Расс. Пьет коктейли. Я там тоже была, но ушла, — добавила Карла.
Дженни услышала первый звонок тревоги и осмелилась спросить:
— И ты считаешь, что он ею заинтересовался?
— О, нет, нет! — поспешно возразила Карла.
«Слишком поспешно», — подумала Дженни.
Карла быстро стала ее уверять, что не ревнует:
— Ничего подобного. Я хочу сказать, что она, черт побери, годится Рассу в бабушки. Лет шестидесяти с хвостиком. Нет, все совсем не так. По крайней мере со стороны Расса. Он просто до смерти рад побыть в ее каюте, потому что его уже тошнит от его каюты на нижней палубе. Из машинного отделения доносятся сильные испарения, могу это засвидетельствовать. — Она скорчила гримасу и сморщила носик.
— Так почему ты тогда не с ним?
— Эта женщина! — Еще одна гримаса. — Она так и липнет к нему. Это отвратительно.
— Ну, Рассу может не понравиться, что ты его оставила ей на растерзание, — сказала Дженни, хотя на самом деле так не думала.
— Наверное, ты права. — Карла одним глотком допила вино и встала.
Дженни заметила, что она слегка покачивается.
— Сколько ты выпила?
Карла пожала плечами:
— Наверное, достаточно, чтобы вернуться туда и вытащить Расса на ужин. А потом, думаю, мы немного поболтаем. Осталось всего несколько дней круиза, и я хочу, чтобы мы провели время вместе, без этой старой карги.
Когда Дженни пришла в бальный зал, Керк сидел за столиком вместе с тремя офицерами.
Керк представил их, одного из мужчин она уже знала — это был Ларс Ингебретсен.
— Я уже знакома с вами и вашей женой Дэйной, — тотчас же вспомнила она. — Она собиралась навестить своих родителей на Нордкапе.
— Да. Она поднимется на борт во время нашего следующего круиза, — ответил он.
Пока они прихлебывали шампанское, оркестр начал играть «Когда я влюблен». Дженни и Керк, обменявшись взглядами, улыбнулись друг другу особенной улыбкой, так как именно эту песню исполняли в тот вечер, когда они впервые танцевали вместе.
Не произнеся ни слова, так как все было высказано тем особым, тайным языком взглядов, который существует для находящихся в гармонии душ, они поднялись, вышли на танцевальную площадку и обняли друг друга.
Музыка напоминала шепот ночного ветра, мягко убаюкивала их и уносила в их собственный, скрытый ото всех рай. Его глаза неотрывно смотрели в ее глаза, она отвечала ему таким же зачарованным взглядом. Они продолжали танцевать и под музыку следующей песни, и еще одной, а затем, когда оркестр прекратил играть, увидели, что они не только единственная пара на площадке, но также единственные, кто остался в бальном зале, не считая музыкантов.
