— Нет, — внезапно резко сказал О'Донелл. — Все было не так.
— Хорошо, тогда пора определиться и решить, Пат, — нетерпеливо произнесла Джессика. — Либо я вела себя распущенно, потому что жаждала тебя, либо…
Что-то неуловимое в его взгляде заставило ее замолчать.
— Мне следовало тогда остановиться, — с горечью произнес О'Донелл, не спуская с нее глаз.
— Так почему ты этого не сделал? — неожиданно вырвалось у Джессики.
— По той же причине, по которой мне хочется поцеловать тебя сейчас. Просто я не могу удержаться…
— Пат, — едва слышно вымолвила она, — не надо…
Ответом стал лишь смех, холодный и циничный, от которого мороз пробежал у нее по коже. Разумная женщина на ее месте не позволила бы ему обнять себя за плечи и крепко прижать, не поднимала бы головы, в нетерпении ожидая поцелуя. Ее не возбуждало бы его горячее дыхание, не сравнимое даже со зноем июльского дня. Джессика услышала, как Патрик прошептал ее имя, еле прикасаясь губами к ее приоткрывшемуся рту. Этот поцелуй был одновременно и наказанием, и наслаждением.
Больше сдерживать себя она не могла, ибо с того самого дня, когда Джессика приехала сюда и увидела его — красивого, гордого и такого желанного, ей, чего скрывать, хотелось повторения давно случившегося. Издав легкий стон, она обвила руками шею Патрика и страстно поцеловала в ответ, вложив в этот поцелуй всю накопившуюся за пять лет неутоленную жажду любви. Казалось, что такой пыл несколько ошеломил его, но всего лишь на мгновение. Патрик продолжал неистово целовать ее, еще крепче прижимая трепетавшую Джессику.
— Боже правый… Джесс… — только и смог произнести он, теряя контроль над собой. — Что ты делаешь со мной?
Ей хотелось ответить, что и с ней происходит то же самое, горячее желание охватывает и ее. Поняв, что она не возражает, Патрик опустил ее на траву и, повинуясь неистовому влечению, накрыл ее тело своим.
— Патрик… — мученическим тоном произнесла Джессика, но ее голос прозвучал не как протест, а, скорее, как мольба, что еще больше распалило мужчину.
Он стал медленно двигаться, имитируя акт любви, и, к ужасу Джессики, ее тело отвечало на эти ритмичные движения. Между бедер она ощущала его сдерживаемую джинсами, возбужденную плоть и равнодушно думала о том, что ее платье, должно быть, задралось выше талии, но ничего в связи с этим не предпринимала. Не прерывая поцелуя, Патрик нежно ласкал ее обнаженные ноги. Затем руки переместились выше, к бедрам, блуждая рядом с самым чувствительным местом тела. Джессика оторвалась от его рта, жадно глотнула воздух и запрокинула голову в ожидании наступления блаженства, испытанного ею пять лет назад. Ее руки безвольно лежали за головой, и вся поза была олицетворением полной капитуляции.
Патрик наклонился к ней, зажав ее ладони одной рукой, а другой продолжая сладостные ласки. Лихорадочный блеск глаз и румянец на его щеках свидетельствовали о безудержной страсти, бушевавшей в нем. Ее широкое летнее платье задралось еще выше и обнажило пышную и упругую грудь. С хриплым стоном Патрик отпустил ее руки и нежно поцеловал твердый заострившийся сосок. Джессика закрыла глаза: его руки безудержно ласкали все ее тело, однако избегали прикосновений к тому месту, которое больше всего жаждало его ласк. Вдруг ей стало ясно, что так дальше продолжаться не может. Это было бы нечестно.
В девятнадцать лет Джессика еще четко не представляла себе, к чему приводят подобные любовные игры. Тогда все произошло как-то неожиданно и сумбурно. Но теперь она догадывалась, каково было Патрику в тот раз: сам сгорая от желания, он доставил удовольствие только ей. И Джессике захотелось вернуть долг. Кроме того, ей очень хотелось узнать, можно ли таким способом получить власть над ним. Она жаждала увидеть Патрика беспомощно извивающимся от безудержного желания, а затем блаженства, и стремилась сравнять счет. Поэтому Джессика решительно остановила его руку, уже приблизившуюся к опасной зоне.
— Что такое? — прошептал, недоумевая, Патрик.
— Так, — уклончиво ответила Джессика, резко опрокидывая его на траву.
— Джесс, дорогая, — простонал он, когда она стала расстегивать ремень на джинсах, — а что, если кто-нибудь увидит?
Но Джессика была уверена, что им никто не помешает: ограда и кусты жимолости за ней были достаточно высоки и надежно скрывали их от посторонних глаз.
— Может, так и задумано? — лукаво прошептала она, стараясь не подать виду, что поражена образовавшимся под его джинсами солидным бугром.
Она аккуратно расстегнула молнию, стараясь не задеть его плоть. Джессика вдруг осознала, что в этот момент в ее руках оказался ключ к господству над Патриком.
— О Боже, — прохрипел он. — Джесс…
Она не стала полностью раздевать его, а лишь стянула джинсы так, чтобы напрягшийся член смог вырваться наружу, и поздоровалась с ним, обвив его пальцами и нежно пробегая кончиками вверх-вниз по шелковистой коже. Дрожа от удовольствия, Патрик выгнулся.
— Как хорошо, — простонал он.
— Как? Так?
— О Господи, да!
Джессика слегка изменила темп и характер прикосновений.
— А так?
— Да, — едва слышно выдохнул он.
Вспоминая рекомендации по этому вопросу из различных журналов для женщин, Джессика дотрагивалась до напряженного ствола нежными, легкими словно перышко касаниями, приводя этим Патрика в состояние, близкое к помешательству. Все это время Джессика искоса наблюдала за ним, отмечая те манипуляции, которые доставляли ему наибольшее удовольствие, и незамедлительно повторяя их.
Волосы Патрика спутались, щеки пылали, когда он внезапно открыл глаза, почувствовав, что за ним наблюдают. Но над подозрительностью тут же возобладала удивительная истома. Патрик с трудом справился со своим голосом, ставшим скрипучим и невнятным.
— Остановись, Джесс, — прошептал он. — Дорогая, остановись сейчас же, и, пока не поздно, мы поднимемся в спальню.
Но уединение в спальне не входило в планы Джессики. Естественно, что он ждет от нее повиновения. А почему бы и нет? Ее поведение пятилетней давности, как, впрочем, и сегодняшнее, давало Патрику все основания надеяться на это. Хотя кое в чем он был прав: им следовало подняться в спальню, а не заниматься любовными играми в центре сада, словно пьяные от любви подростки.
В комнате она станет абсолютно беззащитной перед чарами многоопытного Патрика, и он сделает все по-своему. Однако на сей раз ему придется довольствоваться тем, что есть. В конце концов, она — его должница и пришло время вернуть долг.
Наконец он сумел разгадать ее коварный замысел, но было слишком поздно, он не мог остановить ее, так как уже не контролировал себя. Нет, никогда еще ему не приходилось бывать в роли побежденного. Обычно О'Донелл господствовал над всем и всеми. Эта мысль была последней, посетившей Патрика перед тем, как, руководствуясь уже инстинктом, а не книжными советами, Джессика наклонилась и мягко сжала его плоть губами. И в этот момент мир для него взорвался миллионами ярких звезд сказочного блаженства…
