Глава двенадцатая
Королева Инес альРамис шла, пошатываясь, по пляжу и думала, что же теперь будет.
Горе надо переживать наедине с собой. И тем не менее они скоро появятся… Советники. Кинокамеры. Журналисты. Старейшины. Еще советники.
И что еще хуже, будут вопросы. Как долго юный принц был болен? Значит, именно изза его болезни народ его никогда не видел? Отречется ли теперь король Сакр альРамис от престола? Уступит ли он престол Кьюзи своему брату, Ясану, чья жена Ришана родила трех здоровых сыновей с глазами голубыми, как у Завиана. Но тем их сходство с ним и ограничивается…
Как сердце Инес втайне ревновало к их здоровью! Старший, Кариф, такой сильный, упрямый, необузданный. Рафик, избалованный, жадный до удовольствий. И Тахир, буйный, непослушный ребенок.
— О, Завиан!
Инес, безутешная в своем горе, шла по пляжу. Она выпросила у короля и придворного врача несколько минут до того, как внешний мир ворвется к ним.
— Позвольте мне еще немного поплакать, позвольте еще немного побыть матерью, а не королевой. — Она выпросила для себя эту милость с условием, что, когда она вернется, о случившемся будет извещен старший советник, потом придворные, потом народ…
Ослепшая от слез, Инес побрела на королевский пляж — единственное место в Кьюзи, где она могла побыть в одиночестве. Сюда не допускались придворные, не могли проникнуть фотографы. Тут она могла быть самой собой. Могла поднять к небу заплаканное лицо и слать крики Богу, который ее не слышал.
— Завиан…
Она так любила сына! Ей хотелось упасть тут и умереть, потому что жить дальше без него невозможно.
Но она — королева. Она будет спокойно стоять рядом с королем, когда он, следуя велению чести, отречется от престола, потому что они не смогли дать Кьюзи наследника. Или через пресссекретаря сообщат народу, что у нее хватит сил сделать еще одну попытку…
Инес брела по пляжу и проклинала океан, небо, песок, солнце — за то, что они попрежнему есть, а ее ребенка больше нет. Она знала, что это должно произойти. Доктора предупредили ее, что ее столь долгожданный сын слишком слаб, чтобы выжить…
Но Инес отказывалась верить. В ход были пущены новейшие достижения медицины, древняя мудрость, редкие травы. Бесполезно. Слабенькое тельце Завиана слабело все больше от усилий остаться в живых, припадки мучили его чаще и чаще. И поползли слухи о том, что принц болен, слаб и никогда не сможет стать королем.
Надо было возвращаться во дворец, но она не могла. Не могла. Она вошла в океан.
— Я не могу жить без моего ребенка! Отдай мне моего малыша! — молила Инес, зная, что мольбы бесполезны.
Волны качнули ее, толкнули назад, и она испугалась, поняв, что делает. Она королева. Она должна надеяться, верить. Какой урок преподаст она своему народу, если позволит океану поглотить себя?
— Боже! — шептала она, выбираясь на берег. — Прости меня, прости. Прошу, укажи мне путь, подскажи, что мне делать. Покажи…
И тут она увидела его.
Тень на пляже. Смуглая кожа и изорванная одежда в мокром песке и водорослях. По пояс в воде, она пробивалась к нему через волны. Конечно, у нее галлюцинации. Потому что ей кажется, что там, на берегу, лежит ее малыш…
Она побежала к нему, говоря себе, что, наверное, горе свело ее с ума. Но чем ближе она подбегала, тем реальнее становилось видение. Густые черные волосы, точьвточь как у Завиана после вечернего купания. Длинные ресницы почти касаются щек. Она опустилась подле него на колени и увидела, что грудь его поднимается и опускается. Он дышал, он был жив!
Лицо мальчика покрыто синяками, на запястьях кровоточили ужасные раны. Но, несмотря ни на что, он так красив! Она подняла его веко и увидела глаз, черный как уголь, а не голубой, как у всех членов семьи альРамис. Но Инес не обратила на это внимания.
Перед ней был Завиан, рожденный здоровым и сильным. Бог услышал ее молитвы, указал ей путь, ниспослал ей этого ребенка.
Она взяла его на руки и бросилась во дворец. Дорога была каждая минута: они вотвот возвестят о смерти Завиана.
В глубине души Инес знала, что это не Завиан, но надежда оживала в ней, когда она бежала по каменным ступенькам, прижимая ребенка к груди, пока удивленный доктор не отобрал ее у него.
— Завиан, — шептала Инес, пока доктор осматривал мальчика.
— Инес. — В глазах у короля стояли слезы, когда он уговаривал свою жену посмотреть на вещи разумно. — Это не Завиан. Это принц Зафир из Калисты. О нем писали во всех газетах, говорили во всех выпусках новостей. Я сам звонил королю, предлагал помощь народа Кьюзи. — Он понимал, что его жену так поглощали заботы об угасающем здоровье сына, что она не слышала ужасной новости. — Трех принцев смыло в океан, там их поймали пираты. Два старших сбежали, а маленький Зафир пропал. Его ищут уже несколько дней. Его мать в отчаянии.
— Она ему не мать, — глухо проговорила Инес. — Энья вышла замуж за короля и взяла на себя заботу о его сыновьях. Разве это справедливо, что у нее их пять, а у меня ни одного? Она никогда не рожала. А я рожала.
— Инес…
— Да кто же узнает? — сказала Инес. Ейто казалось, что все просто. — Мы вылечим его, он будет нашим сыном и когданибудь станет королем Кьюзи.
— Инес, пожалуйста! — взмолился король. — Это принц Калисты. Если мы вернем принца его народу, это принесет нашему народу пользу. Нам будут благодарны. Возникнет…
— Как ты можешь думать о политике сейчас? — крикнула она гневно. И ударила короля по щеке: он отнимал у нее последнюю надежду. Потрясенный, король словно застыл, а она нанесла ему новый удар, на этот раз не рукой, а словами: — Ты что, действительно хочешь, чтобы Ясан стал королем Кьюзи? Ты хочешь, чтобы твоим народом правил этот тиран? — Король никогда не видел свою жену такой. Обычно мягкая и деликатная, она вдруг превратилась в противоположность самой себе. Но дело было не только в этом. В час отчаяния она дала ему надежду как королю. Он не хотел отрекаться от престола, не хотел отказываться от того, что принадлежало ему по праву рождения, не хотел, чтобы его место занял его братсадист Ясан.
Так, может быть, это выход? Может быть, Инес права и найденный мальчик — веление свыше?
— У него глаза не голубые, — заметил Сакр с сомнением. — Как мы объясним этот факт?
Словно гора свалилась с плеч Инес. Она поняла, что король больше не отказывается исполнить ее рожденное отчаянием желание, а думает, как это лучше сделать.
— Его никогда не фотографировали, — быстро сказала Инес. — Только однажды, когда он спал.
Король посмотрел на доктора, и тот покачал головой.
— С точки зрения этики я не могу это допустить. — Доктор Хабиб поставил раненому ребенку капельницу и завернул его в одеяло. На лице врача отражалась неподдельная тревога. — Мы должны немедленно сообщить в Калисту.
