– И страшно рад этому обстоятельству. Теперь я смотрю по ночам телевизор, не заботясь о режиме. Могу спать до полудня. Есть что захочу. Пить пиво с друзьями. А баскетбол из моей жизни никуда не исчез, просто я стал им заниматься для удовольствия, а не по необходимости.
– Ты получил свободу.
– Да. Отныне я принадлежу сам себе.
– И не скучаешь.
– И не скучаю. Особенно сейчас.
Он перевел взгляд на ее ладони, лежащие на его колене. Потом наклонился и положил уже свои ладони на ее бедра. Ему давно хотелось это сделать, почувствовать под рукой теплую, гладкую кожу ее ног.
– Но я должен отплатить тебе за лечение, очаровательная мисс ведьма. Хочешь, массаж сделаю?
Она усмехнулась, не сводя с него бездонного и горячего, как сама преисподняя, взгляда.
– А откуда мне знать, что ты хорошо делаешь массаж?
– Пока не попробуешь, не узнаешь. В целях саморекламы могу сказать одно, нет, два: я спортсмен и потому знаю, как его делать правильно, а кроме этого у меня большие ладони.
С этими словами он привлек ее к себе и начал жадно целовать полураскрытые губы Билли. Она вырвалась, задыхаясь, только чтобы прошептать:
– Пытаешься уйти от разговора? Нечестно…
– Неправда… Ты разговаривай… сколько хочешь… а я… пока… буду целовать тебя всю!
Она даже и не заметила, как оказалась сидящей на нем верхом. Губы Роя вкрадчиво бродили по ее лицу, шее, плечам, и оказалось, что у клетчатой рубашки расстегнулись все пуговицы…
Билли со смехом вывернулась из его объятий и протянула ему склянку.
– Это можешь взять с собой и втирать сам два раза в день, греховодник.
– Ты жестокая, Билли Рей. Ты меня выгоняешь?
И он снова сгреб ее в охапку, целуя все нежнее и настойчивее, но сдерживаясь и не становясь грубым. Инстинктивно он понимал, что напор и натиск может только оттолкнуть Билли Рей, а этого он не хотел, видит Бог.
Его рука скользнула по напряженной спине девушки, вкрадчиво легла на упругие ягодицы, легонько подхватила, прижала… По телу Билли Рей пробежала короткая судорога.
– Очень жаль, что ты не замерзла. Я согрел бы тебя своим телом.
Они снова лежали рядом, теперь на софе, и Билли все горячее отвечала на его поцелуи, а Рой, внутренне содрогаясь от веселого ужаса, медленно скользнул пальцами по ее груди, почти полностью обнажившейся, упругой и нежной. Продолжая ласкать Билли, Рой лукаво поинтересовался:
– Я вот о чем хотел спросить: ты меня позвала действительно для того, чтобы втереть мазь, или с самого начала собиралась наброситься на меня, сорвать с меня всю одежду и уложить в свою постель?
– Ах ты…
– Ну, значит, мне просто показалось, что ты имеешь в виду дикий, необузданный секс.
Билли Рей засмеялась, откинув голову, и Рой немедленно поцеловал ее в ключицу.
– Тебе показалось. Но не скрою, что я о нем думала. О диком, необузданном сексе. Это считается?
– Проклятье. Опять холодный душ на полночи.
– Опять?
– После нашего купания я простоял под ним сорок минут.
– Разве океан был недостаточно холодным?
– Нет, ведь в нем была ты. Кстати, настоечка помогает.
– Я же говорила.
– Ты мне нравишься, Билли Рей. Очень нравишься. Я уже говорил тебе об этом?
– А-ха.
– Ты очень интересная личность…
– Вот уж нет!
– Пусть будет противоречивая. Клубок противоречий. Готовишь чудо-сэндвичи и не умеешь печь шоколадное печенье. Боишься свалиться в бассейн – и гоняешь на серфе по океану. Запросто находишь общий язык с малышами – и боишься впустить мужчину в свою жизнь.
С этими словами искуситель принялся поглаживать внутреннюю поверхность ее бедра, и Билли испытала могучее и непреодолимое желание раздеться и обхватить Роя Биллерса и руками, и ногами – пусть делает с ней все, что захочет.
Она с трудом справилась с бешеным пульсом, заставила себя отдышаться и слегка откинулась назад, положив ладонь Рою на грудь.
– Признаю, что ты куда более интересная личность, чем я, Рой Биллерс. Ты запросто расстаешься со славой и известностью, с искренним удовольствием играешь с чужими детьми и умудряешься соблазнять невинных дев на удивление тактично.
– Я вовсе не святой, Билли Рей.
– Это прекрасно, потому что я тоже не святая. Святые вообще мало интересны. Но знаешь что, Рой?
– Что, сладкая?
– Сегодня я не лягу с тобой в одну постель.
Он еще продолжал ласкать ее, но уже знал, что она не лжет. Так и будет.
– Ты уже удивил меня, продемонстрировав способность уважать чужие заскоки. Так вот, один из главных моих заскоков – следование правилам, которые я сама для себя определила. Я не могу лечь с человеком, которого не знаю достаточно хорошо, чтобы доверять ему.
– Я понимаю.
– И потому сейчас ты отправишься домой, под холодный душ, и пусть маленьким утешением послужит тебе то, что и я тоже отправлюсь туда же.
– Ко мне домой?
– Нет, под холодный душ.
– Ага! Ты меня хочешь, мучительница. Ты испытываешь ровно те же чувства, что и я к тебе.
– Да, и я не собираюсь это скрывать. Я почти не могу сдерживаться и потому прошу тебя уйти.
Он выпустил ее из объятий и встал с софы. Не было ни обиды, ни даже разочарования. Он был очарован этой девушкой, ее прямотой, ее отчаянной отвагой и умением говорить правду в глаза.
Билли отошла к дверям и распахнула их, боясь, что следующего поцелуя просто не переживет. Рой подошел и просто стал рядом. Они с удивлением обнаружили, что ночь уже вовсю развернула свой черный покров над миром, и звезды усеяли небосвод щедро и густо. Рой негромко произнес:
– Я задолжал тебе уроки баскетбола.
– Я помню.
– Предлагаю обмен.
– Эй, я заплатила кучу денег…
– И я готов тренировать тебя хоть всю жизнь. Я прошу об услуге.
– Какой же?
– Научи меня кататься на серфе.
– Господи, да зачем тебе это? Ты вовсе не выглядишь фанатом серфинга…
– Я хочу научиться тому, что умеешь ты.
– Рой, я научилась серфингу гораздо раньше, чем нормальной ходьбе на двух ногах.
– Значит, ты знаешь о нем все. Учи меня. Пожалуйста.
– Ты ненормальный.
– Есть немного. Но ты ведь любишь психов?
– Люблю.
– Значит, научишь?
– Хорошо. Ты учишь меня баскетболу, я тебя – серфингу. Чур, начинаю я. В следующую субботу, в пять тридцать.
– Нет!
– Что-о?
– Ну хоть в шесть тридцать, а?
– В шесть. Ни минутой позже. Потом нет смысла, лучшие волны вообще бывают на рассвете.
– Хорошо, жестокая. Позволь скрепить наш договор братским поцелуем?
– Ну если братским…
Поцелуй вышел не братский, а такой, что под конец у Билли подкосились ноги, и Рой был вынужден покрепче прижать ее к себе. Потом он отпустил ее, солнечно улыбнулся и шепнул:
