— Хорошо, хоть сейчас нам не надо беспокоиться, что они могут зацепиться друг за друга.
* * *
Часы рядом с кроватью показывали четыре утра. Рядом с Виви тихо посапывал Коннор, обняв ее одной рукой. Виви так и не смогла заснуть. Она чувствовала себя одновременно изнуренной и удовлетворенной. Каждой клеточкой своего тела ощущала приятное расслабление, но мозг упорно отказывался отключаться. Если и впредь так усердно зацикливаться на событиях последней недели и тем более так напряженно думать о случившемся несколько часов назад, то голова просто-напросто взорвется.
Виви освободилась от объятий Коннора. Он перевернулся на другой бок, но не проснулся, Виви вздохнула с облегчением. Ее одежда лежала на полу бесформенной грудой, поэтому она схватила одну из рубашек Коннора, висевших на спинке стула, и накинула ее. От нее исходил аромат лосьона после бритья.
На цыпочках Виви пробралась в гостиную. Она прекрасно знала квартиру. Гейб Морроу купил все картины, которые висели на стенах, у нее в галерее, и Виви неоднократно доводилось здесь бывать, чтобы доставить их к нему и помочь развесить. Хотя Коннор поселился здесь лишь на время, он успел обосноваться, и по всему дому были разбросаны его вещи. Это говорило не о неряшливости, а о том, что ему было здесь комфортно.
Самым главным нововведением в квартире было пианино, которое стояло рядом с балконными дверями. Скорее всего, Коннор хотел иметь пианино в любом месте, где бы ему ни доводилось поселиться. Теперь, когда Виви известно о его недомогании, она решила, что наличие здесь пианино служило для отвода глаз, а может, способом отвлечься.
Виви провела рукой по лакированной поверхности. В доме родителей Коннора тоже стояло пианино, и у половины детей в округе была возможность приходить к ним и стучать по клавишам, пока Коннор вдруг не обнаружил страсть к музыке и не ограничил доступ к инструменту, чтобы его не вывели из строя. Даже Виви доводилось потыкать клавиши, пока ее мама и миссис Мэнсфилд пили кофе в другой комнате. Повзрослев, она могла слушать, как в соседней комнате упражнялся Коннор. Казалось, он хотел научиться всему: от произведений Шопена до Каунта Бейси или Билли Джоэла.
Виви села на табурет и легонько провела пальцами по клавишам, не издав ни единого звука. Она машинально повторила движение, стараясь не думать о последствиях этого вечера, но мысли упорно не хотели оставлять ее в покое.
Как оказалось, идея отпустить все свои подростковые страхи была хороша только в теории. Настоящий позор. Она могла бы его избежать, если бы не появилась на пороге его дома, словно голодная самка, жаждущая его тела.
Ей стало лучше? Определенно. Лорелея, вероятно, знала толк в искусстве получения удовольствий. Напряжение покинуло тело, но не ум. Неужели последовав совету сестры, она должна теперь страдать от душевного смятения? Как можно себя чувствовать одновременно хорошо и плохо? Мозг Виви был не в состоянии ответить на эти вопросы. Но почему это произошло именно сейчас, а не пять или десять лет назад?
Может быть, для всего есть свой срок, и не стоит над этим ломать голову. Сегодня вечером произошло нечто важное. Нет, дело не в том, что она оказалась в постели Коннора. Именно сегодня Виви почувствовала, что перешла некую грань, словно оставила часть себя в прошлом, и вышла на новый уровень.
Однако это новое чувство не должно — не могло — быть связано с Коннором. Он не отличался постоянством.
В компании скольких женщин репортеры заставали Коннора? Все они были красивы, талантливы, знамениты и влиятельны, но ни с одной из них он не поддерживал отношений больше месяца или около того. Раньше ей никогда не приходила в голову мысль закрутить роман. Теперь, к своему удивлению, она спокойно воспринимала их с Коннором интрижку. Пусть Коннору далеко до постоянства, по крайней мере, он помог ей перейти на новый этап жизни.
Виви скорее почувствовала, нежели услышала у себя за спиной Коннора. Мгновение спустя она ощутила прикосновение его рук к своим волосам. Откинувшись назад, она уперлась спиной в его ноги. Он продолжал разглаживать длинными пальцами спутанные прядки. Виви захотелось замурлыкать. Очевидно, она не до конца утолила свои желания.
— Ты играешь, Виви?
Виви покачала головой:
— Ну, если только собачий вальс. И то неважно.
Коннор уселся на табурет позади нее, прислонившись грудью к ее спине и прижавшись голыми ногами к ее бедрам. Виви чувствовала его крепкие, словно сталь, мышцы. Он медленно прошелся по клавишам.
— Я думала, что тебе надо давать пальцам отдохнуть.
— Тсс. — От его горячего дыхания заколыхались волосы на виске.
Коннор заиграл простую, но красивую мелодию. Виви сидела не шелохнувшись.
Теперь, убедившись в таланте Коннора, услышав его игру, Виви уловила исходившие от него чувственные флюиды. От такого тесного контакта по телу Виви пробежала дрожь.
Как близко! Как восхитительно близко!
Виви положила руки на колени. Коннор изменил темп, заиграл другую мелодию и тихо запел. Его губы были очень близко к ней, всего в нескольких сантиметрах от уха.
Какой голос! О боже! Виви казалось, что они коснулись друг друга ушами. Она скользнула рукой между его сильных бедер. Коннор на секунду затаил дыхание.
Коннор резко оборвал игру и коснулся ее рук. Их пальцы переплелись.
— Мне не знакома эта песня.
Коннор положил подбородок на ее плечо и прошептал на ухо:
— Я над ней работаю.
— Очень красивая.
Виви почувствовала, как он пожал плечами:
— Это нечто другое. Посмотрим, что из нее получится.
— Она станет хитом. Как остальные.
— Надеюсь.
— Надеешься? Ты ведь чертов Коннор Мэнсфилд.
— Вкусы публики непостоянны. Вот почему так много исполнителей, прославившихся всего одной песней.
Коннор одной рукой обнял ее за талию, а другой заиграл медленную мелодию. Виви узнала в ней одну из ранних песен Коннора, возглавлявшую хит-парады.
— Никогда не знаешь, когда готовиться к нападкам.
Голос его звучал взволнованно, словно Коннор обнажил свои раны. Как странно. С чего это он вдруг? Или грязные лживые заголовки трогают его много больше, чем он хочет показать?
— Твои поклонники тебя любят.
— Их привлекает идея. Образ, который имеет мало общего со мной настоящим.
— А каков настоящий Коннор? — набравшись смелости, спросила Виви.
Она почувствовала, как он улыбнулся.
— Какой интересный вопрос! Я бы сказал, это тот Коннор, которого ты так не любишь.
Высокомерие, чванство, испепеляющее женщин очарование. Самоуверенность… Днем ранее она не преминула бы выразить свое негативное отношение к этому, но теперь, после того как они заключили перемирие, старалась вспомнить и принять другие черты Коннора. Как добр он был к Лорелее, которая по уши в него влюбилась несколько лет назад. Как серьезно отнесся к конкурсу, восприняв его как соревнование, а не как возможность утереть Виви нос.
