— какой-то склад с отдельным входом.
Я поднимаюсь по лестнице и, войдя в дверь с фирменным логотипом, подхожу к стойке администратора, на ходу осматривая зал, в котором, как всегда, бурная активность и движение.
Все дорожки вдоль стены заняты, оба ринга тоже. Звуки ударов по грушам и смешанные с фоновой музыкой голоса заставляют меня немного повысить свой, когда обращаюсь к девушке за стойкой.
— Привет, — говорю ей. — Мне нужен Максим…
Она меня знает, поэтому не задает никаких вопросов, а отвечает на мой:
— Он, кажется, в зале для борьбы. У него там занятие.
Кивнув, иду через зал, отлично знакомая с атмосферой этого места. А своя атмосфера у него есть — спорт, энергия и особая культура, которая объединяет находящихся здесь людей. В последние три месяца я бывала здесь достаточно часто, чтобы на каждом шагу выдавливать из себя улыбку и говорить “привет”.
Заглянув в зал, вижу Максима, который занимается с каким-то мужчиной. Тот бьет руками в боксерских перчатках по тренировочным “лапам”, которые Максим для него подставляет.
Проскользнув в зал, даю о себе знать.
Максим бросает на меня взгляд и взмахивает рукой. Я сажусь на скамейку у стены, готовая подождать, пока его занятие закончится, но он велит мужчине поработать с грушей и направляется ко мне.
На нем спортивная футболка с длинными рукавами, лосины и шорты поверх них.
Его тело — выставочный экспонат: отточенное и отшлифованное тренировками, оно — его визитная карточка, за которой стоит большая работа. Но к своему глубочайшему стыду, глядя на парня, я думаю о том, что он уступает отцу моего ребенка в росте и габаритах, и, хоть это никакой роли в наших отношениях не играет, продолжает оставаться фактом.
— Привет, — улыбается Максим, подойдя.
— Привет, — встаю. — Нужно поговорить. Но я подожду, — киваю ему за спину.
Я избегала его всю неделю, сославшись на то, что Леон заболел, и, глядя на Максима сейчас, понимаю, что он не настолько наивен, чтобы думать, будто у нас с ним все отлично.
— Все плохо, да? — спрашивает с невеселым смешком.
— Я не вовремя, я подожду, — ухожу от ответа, не желая вот так, с разбега, портить его занятие.
— Через пять минут закончу. Подожди в кабинете.
Развернувшись, он возвращается к клиенту, а я покидаю зал. Пройдя по коридору, захожу в небольшую комнату, где есть маленький рабочий стол, диван и окно.
Максим появляется, как и обещал, — через пять минут. Немного хмурый, усаживается на край стола и спрашивает, скрестив на груди руки:
— Так что не так?
Остановившись у окна, мягко отвечаю:
— Я не та женщина, которая тебе нужна.
Он посмеивается и качает головой.
— Хрень какая-то. Все нормально было. Чего тебе не хватает?
Возможно, мне не хватает цинизма, раз его слова немного злят.
— Просто… мы не созданы друг для друга, — отвечаю ему.
— Ты в эту чушь веришь? — снова смеется. — Созданы… Мы сами решаем, для кого созданы. Ты как маленькая. Тебе же хорошо со мной. В чем проблема?
Поверхностность этого суждения коробит.
Кажется, проблема в том, что я никогда не позволила бы ему себя связать…
— Извини… — говорю, отходя от окна. — Просто я ненормальная.
— Да ты дура просто! — злится. — Я, блин, два года терплю твои заебы! Два года за тобой таскаюсь!
Шарахаюсь, и под громкий стук сердца устремляюсь к двери.
— Что я не так делаю? — он хватает меня за руку, останавливая. — Трахаю не так? Как надо, скажи, блядь, я все сделаю!
— Отпусти…
Моя паника разгоняется слишком быстро, чтобы я могла вникнуть в суть его слов.
Я не выношу, когда на меня кричат. Я от этого задыхаюсь…
Пытаясь вырвать руку, хватаюсь за дверную ручку.
— Что не так?! — продолжает он, вцепившись в локоть намертво. — Я даже не спрашиваю, откуда пацан твой взялся. Вообще ни хера не спрашиваю! И все равно, не тот я мужик, да? Че тебе еще надо?!
Я действую на уровне рефлексов, когда, выбросив руку, ударяю его кулаком в шею. Точно так, как меня учил он сам и другие инструкторы по самообороне. Выпустив мой локоть, Максим хрипит, а я выскакиваю в коридор, ничего не видя из-за пелены, застилающей глаза.
Пронесясь через зал, покидаю клуб на дрожащих ногах, которые продолжает колотить, даже когда сажусь в машину. Пытаясь взять под контроль эту паническую атаку, вытираю со щек слезы и сжимаю пальцами руль, в пятый раз начиная считать до трех.
Впервые в своей жизни я воспользовалась этими проклятыми навыками. Впервые по-настоящему ударила человека! Впервые на практике узнала, способна ли на это… ударить! Ударить другого человека…
Слезы текут из глаз всю дорогу до дома. Сначала горячим водопадом, потом медленными одинокими дорожками, заставляя волосы прилипать к щекам.
Боясь встрять в какой-нибудь дорожный конфликт, я двигаюсь по городу так медленно, что не понимаю, каким образом я умудряюсь оказаться дома раньше Лео и его няни.
Они задерживаются, и это подарок.
Сбросив одежду, забираюсь под теплый душ и прижимаю к груди руки.
Чтобы согреться в этот удушливо-жаркий день, мне требуется не менее десяти минут, и. когда сын врывается в квартиру, требуя к себе внимания, я успеваю смыть мою истерику в канализацию.
После нее остается только опустошение и назойливый стук в висках, с которым, знаю, бороться бесполезно. Его нужно просто переждать.
Маша
Оля вдумчиво изучает дисплей своего телефона, держа его обеими руками и покачивая болтающийся на ноге сабо. Наше совещание длится минут двадцать, и мы почти закончили.
— Пятое число мне подходит, — наконец-то резюмирует подруга. — Как раз освобожу пятницу, мне нужно пройтись по магазинам, опять все лифчики малы…
— Пятое… — повторяю, обводя в кружок дату на своем настольном календаре.
Я попросила ее выбрать день, когда она могла бы побыть в офисе до вечера, потому что нам привезут мебель для нового кабинета и кое-что из этого нуждается в сборке.
Мне незачем объяснять своему партнеру, почему я хочу контролировать процесс от начала и до конца. Оля прекрасно знает, как трепетно я отношусь к финансовым вложениям, даже если это обычная кабинетная мебель…
— Как у тебя дела? — слышу ее вопрос. — У меня нет времени даже чая с тобой выпить.
Я уверена, она бы оценила мои методы разрывать отношения, но я не могу рассказать ей, потому что это слишком личное.
Мои страхи… вся эта мозаика, в которой один пазл цепляется за другой. Это полотно моей ненормальности, которое так трудно доставать из “шкафа” и кому-то показывать…
