– А вам надо?! – отозвалась учительница, размазывая кровь по щеке. – Вам что, на учет в милицию захотелось?.. Да вас ни один вуз после этого не возьмет... придурки... кретины... идиоты... Пойдемте немедленно ко мне...
– В школу? В таком виде? – Бармаков обвел руками изрядно потрепанное войско.
– Нет... – помотала головой учительница. – В школу нельзя... Ко мне домой... Я рядом живу. Умоетесь, приведете себя в порядок.
– Нет, ну что вы... – по-прежнему отвечал за всех Бармаков. – Зачем вам это? Мы сами как-нибудь...
– Я... Гена... сама мать... И если бы мой сын пришел домой в таком виде... я с ума сошла бы... а потом побежала бы выяснять, кто его так извалтузил и за что. Все равно пошла бы, даже если бы он стал меня удерживать... даже если бы грозился уйти из дома... Вы что, хотите, чтобы ваши матери тоже между собой устроили кровавую разборку? И чтобы директор вмешалась?
Парни, переглядываясь, угрюмо молчали.
– Пойдемте, ребята, к Нине Никитичне, – жалобно попросила Маняшка. – Она дело говорит...
– Ну... хорошо... – согласился Бармаков. – Пошли...
Он первым двинулся в сторону классной дамы. Заметив вдруг, что она глубокой осенью стоит перед ним в разодранной блузке с короткими рукавами, Генка снял с себя куртку и набросил на плечи учительницы.
– И вас, 11-й «А», я тоже попрошу с нами, – грозным тоном, какого ее собственный класс за ней не подозревал, потребовала Нина Никитична.
Никто из «ашек» даже не шевельнулся.
– Если вы думаете, что я приглашаю вас на разборку, то ошибаетесь... – все тем же властным голосом сказала учительница. – Сегодня уж точно не буду ни в чем разбираться. Настроение, знаете ли, не то. Да и состояние... – Она дотронулась рукой до разбитой губы и обратилась к Галкиной: – А ты, Маняш, самая чистая, а потому – дуй в школу! Там у меня в кабинете ключи. В сумке. Самым длинным закрой кабинет и беги вон к тому дому. Мы будем ждать тебя у первого подъезда.
Маняшка тут же рванула к школе.
– И куртку захвати, пожалуйста! – прокричала ей вслед Нина Никитична.
Все как-то вдруг сразу заметили, что на щеке учительницы все четче вырисовывается синяк, а кроме губы, рассечена еще и бровь. Это решило исход дела. Кикиша, смешная толстая трудовичка, в данный момент была им почти ровней: и 11-му «А», и 11-му «В». Она пострадала, как и все. Стала практически своей...
* * *
Через несколько минут в маленькой двухкомнатной квартирке Нины Никитичны начались постирушки, чистка и глажка. Маняшка промывала раны перекисью, прижигала йодом, прикладывала к синякам примочки из отвара какой-то травы, который тут же приготовила их классная руководительница. Нина Никитична действительно никого ни о чем не спрашивала. Она, как заведенная, пришивала оторванные карманы и пуговицы, зашивала прорехи, ловко вставляла выдранные бегунки «молний» и даже поднимала поехавшие петли трикотажных джемперов. Казалось, что она умела все. Впрочем, учитель труда девочек просто обязана была все это уметь.
Когда бойцы были приведены в более-менее приличный вид, Нина Никитична сказала:
– Ну вот и все, что я могу для вас сейчас сделать... А теперь – по домам! Мне тоже надо себя привести в порядок.
И опять только в этот момент всем бросилось в глаза, что учительница так и осталась в грязной юбке, разорванной блузке, с почерневшим лицом и смешно растрепанными волосами.
– Ну... мы пойдем, конечно, – опять начал Бармаков. – Спасибо вам, Нина Никитична... Мы все понимаем... Не думайте, что мы бесчувственные какие... До свидания. До завтра...
Нина Никитична только кивнула.
– Маняш, пошли, – позвал свою подругу Бармаков.
– Нет, – помотала головой девушка. – Я Нине Никитичне помогу убраться. Посмотрите, что вы наделали!
Одиннадцатиклассники, как по команде, опустили глаза. Светло-бежевый линолеум в коридоре и кухне был истоптан и изгажен. На белой двери ванной виднелись следы грязных ладоней.
– Мы тоже можем...
– Нет! – раздраженно крикнула Маняшка. – Вон отсюда! Не геройское это дело, полы мыть! Я сама! Проваливайте, сказала!
Сконфуженные парни потянулись к выходу из квартиры. Когда за последним из них закрылась дверь, Маняшка посмотрела на растерзанную учительницу и разрыдалась:
– Простите нас, Нина Никитична... простите... – всхлипывала она. – Мы дураки, психи... но и вы нас поймите... тяжело нам. Мы чужие в вашей школе, чужие...
Нина Никитична обняла девушку и, гладя ее по волосам, сказала:
– Я все понимаю... Только война не поможет... Будет лишь хуже.
– Да-да, вы правы... но что-то ничего у нас не получается... Хотите расскажу, почему они дрались? – Маняшка подняла на учительницу заплаканные глаза в черных потеках туши.
– А похвалят ли тебя за это одноклассники? – спросила Нина Никитична.
– Похвалят? Не знаю... Мне все равно. Вы должны знать! Вы имеете право знать! Теперь имеете... Вы ничего не побоялись... Вы... – Маняшка захлебнулась чувствами и опять расплакалась.
– Ну вот что: давай-ка и впрямь сначала уберемся, а то мои домашние придут с работы – испугаются! – предложила учительница. – А потом, если не передумаешь, все и расскажешь, хорошо?
– Конечно! – согласилась девушка. – Где у вас тряпки?
После того, как квартира была приведена в порядок, Нина Никитична и Маняшка, умытые и причесанные, расположились на кухне пить чай.
– Ну что, ты еще не передумала рассказывать? – спросила Маняшку классная руководительница.
– Нет, – с набитым ртом ответила девушка. – Что-то я проголодалась... Наверно, на нервной почве... Это все из-за Юрки Максимова с Дунаевским!
– Что из-за Юрки с Дунаевским?
– Ну... драка эта...
– Так Юра же в больнице с воспалением легких!
– Вот именно! Понимаете, Нина Никитична, прежде чем попасть в больницу, Юрка подрался с Дунаевским из-за Юльки...
– То есть Юра... – осторожно начала учительница.
– Ну да! – перебила ее Маняшка. – Юлька с Максимовым встречались с прошлого года, а тут вдруг раз – и Дунаевский – красавчик и всеобщий любимчик... Юлька и влюбилась. А Юрка, он делал вид, что ему все равно, с Кузовковой обнимался... А сам... В общем, плохо ему было. Все видели. Вот он и подрался с Дунаевским. А дрались они в жуткий дождь на старой плотине. Там даже в сухую погоду все время водяной туман стоит. А Юрка, он как-то поскользнулся или Дунаевский его хотел в водопад спихнуть...
– Подожди, Маняша, что ты такое говоришь? – ужаснулась Нина Никитична. – Как это – хотел в водопад спихнуть...
– Ну не знаю... Может, разозлился очень, а может, нечаянно, но только Юрка над водой повис, вниз головой. А Дунаевский его держал. За ноги, представляете? Их одноклассники обнаружили. Кажется, Ткачев с Кулешовым... Они втроем Максимова вытащили. А он уже в обмороке. А Дунаевский пока держал... ну или дрался... не знаю... руку снова повредил. Рука опять в гипсе, а сам он тоже в больнице. Поскольку оба они, и Юрка, и Олег, молчат про это дело, парни 11-го «А» вызвали наших на «стрелку». Ну, чтобы отомстить за Дунаевского. А наши и рады! Им давно хотелось с «ашками» помахаться, а тут получается, что не просто так, а за Максимова! Понимаете?
