Пятясь задом, Онор взглянула на часы на запястье. Оказывается, она проспала всего четыре часа. Но еще поспать рядом с этим типом? Ни за что!
– Доброе утро, – раздался сонный мужской голос, и Роб схватил Онор за руку, не давая выбраться из палатки. Даже в царившей под тентом полутьме было заметно, какой он сонный и расслабленный. И от этого Онор почему-то занервничала. – Который час? – спросил Роб и тут же посмотрел на свои часы, вскинул брови, а потом нахмурился. – Я проспал двенадцать часов!
– Везет! А я всего четыре, – сдержанно заметила Онор, чувствуя, как захватывает дух от взгляда на обнаженный торс собеседника.
– Кажется, этот остров мне подходит. – В его голосе прозвучало искреннее удивление.
Роб откинулся обратно на матрас.
– Что ты делаешь?
Он открыл один глаз, все еще не отпуская руку Онор.
– Валяюсь в постели. Сегодня ведь воскресенье.
Онор сейчас не могла бы точно сказать, даже какого цвета небо, не то что назвать день недели. Наверное, виной тому недосып – вот и отказывается работать голова из-за усталости.
– Нет, сейчас моя очередь спать. Выметайся!
– Очаровательно! Ты всегда так дружелюбна по утрам?
Онор расправила плечи:
– Обычно мне нет нужды быть дружелюбной, потому что чаще всего я одна.
Впервые в ее устах слово «одна» прозвучало словно «одинока». Проклятье!
Роб закинул сильные руки за голову, внимательно рассматривая собеседницу из-под полуприкрытых век.
– Разве существует оправдание плохим манерам?
Онор втянула воздух сквозь стиснутые зубы. Ладно. Раз Роб хотел поговорить…
– Послушай. Насчет вчерашнего дня…
– А что вчера случилось?
Недоуменное выражение лица Роба ни на секунду не обмануло Онор. Разве можно было забыть, как они ласкали друг друга? Это должно было врезаться в память даже такому повесе, как Далтон.
– Я извиняюсь за то, что была резка с тобой на пляже.
Роб приподнялся, отчего оделяло сползло еще ниже – до бедер. У Онор перехватило дыхание.
На этот раз недоумение Роба казалось искренним.
– Ты извиняешься передо мной?
– Ну да… Я повела себя грубо.
– Я тоже повел себя бесцеремонно.
– Я бы так не сказала, хотя твои слова меня задели.
Впрочем, Роб был прав. Теперь, когда Онор побывала в подводном мире, она и в самом деле скорее предпочла бы провести всю жизнь в его молчаливом спокойствии, чем иметь дело с миром людей.
Роб сел, подтянул выше сползшее одеяло и произнес:
– Я… сожалею о некоторых своих замечаниях. Я ведь знаю тебя всего шесть дней.
Онор вскинула взгляд на собеседника и честно ответила:
– Ты знаешь обо мне куда больше, чем некоторые из тех, с кем я знакома всю жизнь. Ты заслужил право говорить прямо. Но это не значит, что мне должны нравиться все твои высказывания.
– Извини, что не выразился более вежливо.
Онор посмотрела в искренние глаза Роба, напоминающие цветом воду у подножия рифа, и подумала, что с удовольствием затерялась бы в их глубине.
– Это не страшно. Извини и ты меня за то, что убежала с пляжа. Я испугалась. Надо было объяснить… Я тебя обидела.
– Нет.
– Но я же видела выражение твоего лица перед тем, как ты снова вошел в воду.
– Я всего лишь был раздражен.
– Нет, ты обиделся. И сильно. Почему? Уверена, я не первая женщина, которая… – Онор запнулась, подыскивая замену словам «отказала тебе». – Которая не ответила взаимностью.
Роб громко рассмеялся:
– По молодости со мной такое бывало. Пока я не научился четко ставить цель и добиваться успеха.
Он высунул из-под одеяла ногу, погладил пальцем бедро Онор, сидящей напротив со скрещенными ногами, и продолжил:
– Пойми, там, дома, я живу двойной жизнью. С утра я – тихоня археолог, работающий вместе с некоторыми из блестящих авторитетов в своей сфере. А затем я отправляюсь в «Далтон индастриз» – и все меняется. Там я должен очаровывать людей, ужинать с ними, пить вино, мило болтать. Это у меня отлично получается.
– Уверена, что и в твоей лаборатории тебя ценят как хорошего специалиста.
– Да, я хороший, но не лучший. Есть куда более серьезные игроки в нашей команде. Мои коллеги женского пола совершенно не интересуются мной.
– Может, они стараются избегать служебных романов?
– Некоторые из них даже не принимают меня всерьез.
Онор нахмурилась:
– Потому что у тебя интересная внешность?
– Потому что я ничего собой не представляю по сравнению со своими коллегами.
– Это неправда! – вскинулась Онор, ощутив порыв вступиться за Роба.
Его палец благодарно погладил ее ногу. Это стало последней каплей: даже от такой легкой ласки Онор пронзило возбуждение, словно электрический разряд.
– Почему же ты не уйдешь из лаборатории, если тебя там что-то не устраивает?
Роб пожал плечами:
– Потому что я люблю эту работу.
– Почему? Что в ней такого?
– Затонувшие корабли… в них столько скрытых возможностей. Они лежат тихонько на дне морском, ожидая, когда их обнаружат.
– Но еще столько открытий дожидаются своего часа. Почему тебя интересуют именно затонувшие корабли?
– Потому что они – вечные. Если их отыскать под водой, то они продолжат жить в истории. А в этом мире не так уж много долговечного.
– Например?
– Друзья. Женщины.
– И любовь?
– Несомненно. Я хочу изменить ситуацию: открывать тайны истории, чтобы новички в нашей лаборатории смотрели на меня с благоговением. – Роб сжал кулаки. – У меня хорошо получается делать свою работу в отцовской фирме, но я так замечательно чувствую себя в лаборатории или погружаясь к затонувшим кораблям.
– Тогда именно там ты и найдешь свою вторую половинку.
Роб засмеялся:
– Под водой?
– Там, куда ведет тебя твоя страсть.
Его глаза потемнели, дыхание Онор участилось.
– Отчего ты решил, что я ищу вторую половинку?
– Все мы ищем идеального спутника жизни.
– И ты тоже?
– Я тоже когда-то его искала.
– Но больше тебе никто не нужен?
Она покачала головой. Взгляд Роба стал пристальным.
– Нэйт, должно быть, был отличным человеком.
Глаза Онор налились слезами. Боль, таящаяся в глубине души, вскипела, вырвалась наружу.
– Он был моим мужем. Трудно представить более идеальный брак.
Едва эти слова вырвались у нее, Онор нахмурилась. Нет, ее брак был далек от идеального.
– А что, если в твоей жизни появится еще один идеальный партнер? Или ты веришь в то, что вторая половинка может быть только одна?
Верила ли она в это? Вспомнились долгие беседы с матерью в гамаке под огромным чайным деревом о том, что такое настоящая любовь. Сколько Онор себя помнила, мать твердо верила в нее, так никогда и не вышла замуж, тосковала по своей потерянной любви.
