Энджи понимала, что одной, без Фэй, ей будет не по средствам платить даже за ту скромную квартирку, где она сейчас жила, но она постаралась сейчас об этом не думать.
— Я за тебя рада, надеюсь, что все получится.
— Я тоже надеюсь. Зарплата, правда, маленькая, но мне почти не на что будет ее тратить, к тому же Джинни гораздо полезнее жить в пригороде. Ой, кажется, она проснулась. — Фэй понизила голос. — Все, Энджи, я больше не могу говорить. Всего хорошего.
Энджи повесила трубку, выключила свет и снова легла. Она была, конечно, рада за Фэй, но у нее самой проблем только прибавилось.
Уснула Энджи не скоро. Слушая, как капли дождя барабанят по стеклу, она думала о Кейде. Было ли его «срочное дело» связано с Селин Рокстен? Чем он сейчас занят? Может, занимается с ней любовью? Стараясь не представлять, как Кейд обнимает и целует Селин, Энджи перевернулась на живот и попыталась думать о другом, например, о Фэй. В конце концов, ей все-таки удалось уснуть, но сон был беспокойным. Проснулась она не оттого, что выспалась, ее разбудил стрекот винта вертолета.
Кейд улетает!
Энджи вскочила с кровати и подбежала к стеклянным дверям на террасу.
К тому времени, когда Энджи раздвинула шторы, подняла жалюзи и открыла двери, вертолет превратился в стремительно удаляющуюся точку над морем. Ощущение внезапной пустоты было таким болезненным, что Энджи всхлипнула и прошептала:
— Прощай.
— Доброе утро, — раздался близко — слишком близко! — голос Кейда.
Энджи резко обернулась. На Кейде были только брюки от костюма, солнце золотило его широкие плечи и внушительный торс. Отросшая за ночь щетина придавала Кейду сходство с пиратом, делая его привлекательность еще более опасной, даже пугающей. Внутри у Энджи словно взорвалось что-то горячее. Первым ее побуждением было сбежать в свою спальню, закрыть дверь и задернуть шторы, но она не могла сдвинуться с места. Теперь она сожалела, что выскочила на террасу столь поспешно, даже не проведя расческой по волосам. А на что похожа футболка, в которой она спала, ей и представить было страшно.
— Доброе утро, — пробормотала Энджи деревянным голосом. — А кто улетел на вертолете?
— Пилот повез Селин на Сент-Мэри, ей нужно успеть на восьмичасовой самолет в Лондон.
— А разве… — у Энджи пересохло во рту и стало трудно говорить, — разве ты не должен был улететь вместе с ней?
Энджи запоздало спохватилась, что она не имеет права задавать ему такие вопросы, но Кейд спокойно ответил:
— Нет, я улечу позже, после ланча.
Кейд улыбнулся, не подозревая, что его улыбка действует на нервную систему Энджи самым катастрофическим образом.
— Как тебе спалось?
— Хорошо — солгала Энджи. — А тебе?
— Неплохо… когда я, наконец, смог уснуть. Энджи живо представила, что мешало Кейду уснуть в постели с Селин, но он быстро добавил: — Извини, что пришлось бросить тебя вечером одну, но у меня возникло очень срочное дело.
— Ничего страшного, я прекрасно провела вечер, пообедала, посмотрела телевизор…
Кейд нахмурился.
— Иди в дом, утром свежо, а ты слишком легко одета. Увидимся через полчаса за завтраком.
— Конечно.
Ровно через полчаса Энджи вышла из спальни. В коридоре ее ждал Кейд.
— Пунктуальность — редкое для женщины качество, — заметил он. — Проголодалась?
Энджи действительно была голодна, в воздухе витали аппетитные запахи тостов, кофе, свежевыжатого апельсинового сока, но вид Кейда вытеснил из ее головы мысли о еде.
Они вошли в столовую и сели за стол.
— Что-то не так, Энджи? — озабоченно спросил Кейд. — Можешь не отвечать, я вспомнил, по утрам тебе нужно время, чтобы окончательно проснуться. Может, начнешь с кофе, это поможет?
— Да, наверное, спасибо.
Кейд указал на серебряный кофейник.
— Тогда наливай. И мне, если можно. Я пью без молока.
Энджи стала разливать кофе. Она была рада, что для нее нашлось занятие, — все лучше, чем сидеть и молчать. Кейд положил себе каши, Энджи выразительно посмотрела на его тарелку и — как она надеялась, непринужденно и даже чуточку насмешливо — поинтересовалась:
— Ты каждое утро ешь на завтрак овсянку?
— Когда я дома — да. А ты что будешь?
— Тосты с маслом, джем.
Намазывая тост джемом, Энджи сердито думала, что даже само присутствие Кейда каким-то чудом обостряет все ее ощущения. Когда он рядом, кофе кажется ароматнее, апельсиновый джем выглядит ярче, а молоко белее.
За завтраком Кейд поддерживал легкую беседу, но чем непринужденнее чувствовал себя он, тем больше таяло спокойствие Энджи. Она не могла не думать, что, если бы для Кейда их поцелуи значили так же много, как для нее, он бы чувствовал себя так же, как она, но его раскованность означала, что он прекрасно владеет собой.
— Погода вроде бы исправилась, — сказал Кейд, — так что мы можем устроить небольшую экскурсию. Хочу показать тебе вид на остров с моря.
— Это очень любезно с твоей стороны, но ты не обязан меня развлекать.
Брови Кейда поползли вверх.
— Раз уж ты здесь, будет жаль, если ты не увидишь остров с самой выигрышной стороны.
— Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя обязанным…
Кейд не дал ей договорить и мягко, хотя под этой мягкостью чувствовалась сталь, произнес:
— Энджи, я больше не буду тебя целовать. Она густо покраснела и, глотая слова, быстро выпалила:
— Тебе больше не представится такая возможность! — Энджи замолчала, вздохнула и чопорно проговорила: — Нельзя ли устроить так, чтобы я получила сверток, который мне оставила Аллегра, уже сегодня утром?
Энджи понимала, что Кейд может заподозрить ее в алчности, но ей было все равно. Она больше не собиралась притворяться, будто проводит на острове беззаботный отпуск, и делать вид, что вчерашних поцелуев не было.
— Конечно, — ответил Кейд с прохладцей, но его голос тут же снова стал безупречно вежливым: — Предлагаю сделку.
Энджи насторожилась. Она вопросительно посмотрела в холодные серые глаза Кейда, и у нее почему-то перехватило дыхание.
— Какую еще сделку?
— Я попрошу Агнес, чтобы она принесла сверток в твою комнату после того, как мы вернемся с морской прогулки. Даю слово не набрасываться на тебя. Я прошу прощения за то, что произошло вчера.
Кейд внимательно всмотрелся в лицо Энджи, словно хотел на нем что-то прочесть. Под его взглядом она почувствовала себя неуютно. Наконец он отвел взгляд и спокойно сказал:
— Я не оправдываюсь, ты очень соблазнительна, но это не давало мне права терять голову. Больше это не повторится.
