Посыльный как раз уходил. Адам переложил огромную пиццу на фарфоровое блюдо, высыпал зеленый салат в стеклянную салатницу и взялся за нож.
— Я решил, что ты предпочтешь что-нибудь незатейливое. Садись. — Он протянул ей тарелку. Порция, которую он выделил ей, показалась, испуганным глазам, Клодии размером с футбольное поле, но она ничего не сказала. Ни к чему давать ему повод с усмешкой советовать налегать на еду, чтобы избавиться от уродующей ее худобы.
А если она снова наберет утраченный вес, не захочет ли Адам разделить с ней ложе?.. Клодия сердито отмахнулась от непрошеной мысли. Пусть ее тянет к нему, сердце и рассудок яростно восстают против этого. Физическое влечение без любви — не для нее, а любовь давно умерла.
«Веди себя, как считаешь правильным», — подумала она, а вслух произнесла:
— После ужина я собираюсь позвонить папе и узнать, как они устроились на новом месте. Ты, кажется, сказал, что мы сможем вернуться в «Фартингс-холл» никак не раньше, чем через месяц, чтобы не столкнуться там со строителями. — С решительным видом она накрутила на вилку расплавленный сыр, но до рта так и не донесла. — Наверное, теперь, когда ты решил сделать своим домом «Фартингс-холл», ты захочешь продать эту квартиру?
— Не старайся развлекать меня разговорами, — откликнулся Адам. — Если нервничаешь, то можешь успокоиться — я не собираюсь на тебя набрасываться. Тебе ничего подобного не угрожает. Однажды я попробовал, но остался не слишком доволен последствиями.
— Ты имеешь в виду Рози! — с трудом выговорила Клодия, ужаснувшись словам Адама.
А ей казалось, что он души не чает в своем ребенке. Неужели…
— Разумеется, нет! — произнес он с неожиданной усталостью. — Неужели я могу хоть на миг пожалеть о том, что на свет появилось такое прелестное дитя? Но наша связь имела и другие последствия, Клодия.
В его глазах вспыхнул огонь. Клодия не могла взять в толк, о чем он.
— Ты говоришь так, словно я наградила тебя дурной болезнью, — фыркнула она и тут же залилась краской, пожалев, что ляпнула такое.
Но он, по-видимому, заставлял ее проявлять себя не с самой лучшей стороны.
— Вовсе не обязательно грубить, — парировал он, поджав губы.
— Наверное, я успешно усваиваю твои уроки!
— Браво, мадам! — В его глазах промелькнуло угрюмое веселье. — Предлагаю начать сначала. — Он разлил красное вино в два бокала. — Вернемся к нашей непритязательной беседе. О чем шла речь? Ах да, ты, разумеется, можешь позвонить Гаю. И опять же, да, я предложил строителям хороший куш, если они сделают свою работу ровно за месяц, считая от сегодняшнего дня, и освободят помещение. А квартиру — нет, продавать не собираюсь. Для успешного ведения бизнеса, мне, время от времени, придется наведываться в Лондон. Управлять делами можно и из «Фартингс-холла», но, в особых случаях, мне понадобится квартира.
Клодия могла только догадываться, какие это будут случаи. По собственному опыту она знала, насколько привлекателен Адам для женщин. Брак их фиктивный, и он не собирается хранить целомудрие. Жгучая вспышка ревности опалила Клодию. Она почувствовала, как кровь отлила от лица. Резко поднявшись, она подошла к телефону и набрала номер Ивового коттеджа. Разговаривая с отцом, она постаралась сдержать эмоции и, только оказавшись в постели, дала волю слезам.
Как ни презирала она Адама, ее влекло к нему по-прежнему. Она страдала душой и телом. Клодия пыталась перебороть себя, с того самого мгновенья, как он во второй раз ворвался в ее жизнь, она поняла грозившую ей опасность, и всеми силами боролась с собой. Но ничего не могла поделать.
Когда она представляла, что он ласкает другую женщину, как некогда ласкал ее, разделяет с ней восторги страсти, те же самые, которые умел разбудить в ней, Клодии просто хотелось забиться в угол и умереть. Лежа в темноте, она молилась, чтобы Господь не позволил ей снова влюбиться в него. Как-нибудь она научилась бы справляться со своими желаниями, бесконечной мучительной жаждой. Но с любовью ей не справиться никогда.
Клодия оставила Адама готовить кофе к завтраку на маленькой, но оборудованной последними новинками бытовой техники кухне, и отправилась по магазинам. Он может посвятить этот день чему угодно, она же собиралась сорить его деньгами! Подобное намерение было далеко не христианским, но Клодия подумала, расплачиваясь с таксистом на Оксфорд-стрит, что ей это безразлично. Он сам предложил ей тратить деньги. Она и не подумает стесняться. Адам считает ее безнадежной развалиной, и зеркало сегодня утром сказало ей, что он прав. Ночные слезы не добавили ей привлекательности, а аккуратный серый костюм, который она обычно надевала, занимаясь делами отеля (если не стояла в белом колпаке у кухонной плиты), вместе с практичными туфлями на плоской подошве, пригодными для посещений музеев и выставок, едва ли помогали ей выглядеть ходячим искушением!
С отвращением отвернувшись от зеркала, Клодия приняла твердое решение. Ей представлялись две возможности: или весь день с видом жертвы хандрить в своей комнате, считая оскорбительным прикоснуться даже к пенни из его мерзких денег, которых у него, по всей видимости, куры не клевали, или же наступить на свою гордость, поймать его на слове, выйти в свет и покутить вволю.
Клодия выбрала второе. После чего заглянула на кухню и, глядя куда угодно, только не на него, сказала:
— Доброе утро. Я иду гулять. Когда вернусь, не знаю.
Может быть, в полночь, а то и позже. Будет зависеть от настроения. Вечером можно пойти в кино, а после где-нибудь вкусно поужинать. Адам ясно дал понять, что не нуждается в ее обществе, от которого она его с удовольствием избавит.
Клодия не могла вспомнить, когда последний раз покупала что-нибудь для себя, а тем более располагала неограниченными средствами. И, несмотря на то, что в начале экспедиции настрой у нее был скорее агрессивный, она постепенно поняла, что получает удовольствие, присматривая вещицы, которые шли ей и выгодно подчеркивали ставшую стройной фигуру.
Из отдела косметики Клодия выплыла на облаке радости, с удовлетворением отмечая про себя, что продавщицы охотнее всего помогают в том случае, если сразу расписываешься в своем полном невежестве, и смиренно просишь оказать содействие. Она умирала от желания поэкспериментировать с новенькими косметическими принадлежностями. Обычно у нее хватало времени только на то, чтобы нанести на лицо увлажняющий крем и провести по губам помадой.
Перекусив в кафе на скорую руку, Клодия всецело посвятила себя охоте за туфлями и бельем, чем и занималась до шести часов. К этому времени она поняла, что посещение кинотеатра отменяется — она просто не сумела бы разглядеть экрана, за впечатляющей горой пакетов и свертков.
