его, но нет, – она грустно помолчала, а потом добавила: «Мне просто жаль его. Врагу такого не пожелаешь».
– Не пожелаешь, – согласился Вадим. – И да, давай и правда друг к другу на «ты». Так проще.
В ответ Настя густо покраснела, наконец сообразив, как её монолог выглядел со стороны. До этого момента она всегда была предельно вежливой, подбиравшей выражения, аккуратной и исполнительной сотрудницей хорошего начальника. И всего за полчаса умудрилась дважды пересечь личные границы Вадима, хотя тот и не возражал. Неловкую паузу прервал окрик «Вадим, привет!» – через улицу к ним спешило два человека. Один, рослый и нескладный, нёс камеру, а второй, коренастый, в фирменной футболке центрального телеканала, держал микрофон.
– Вадим, – кричал второй, судорожно маша руками проезжавшим машинам, чтоб те двигались быстрее, – мы первые, да?
– Первые, – хмуро отозвался Панов. – Стервятники прилетели, – одними губами прошептал он Насте и отстранился от неё. – Будь готова к глупым вопросам. А ещё лучше включай прямой эфир, сейчас будет то ещё шоу. Чем больше народа увидит нашу версию событий первой, тем выше вероятность оправдательного приговора.
Настя послушно кивнула и достала телефон.
Тем же вечером их втроём, Настю, Всеволода и Вадима, пустили в палату к Жене. Он лежал в одиночке на высоко поднятых подушках, ему без конца вливали какие-то лекарства, а фоном ко всему происходящему противно и монотонно пищал монитор.
– С ним уже можно говорить? – осторожно спросил Всеволод у врача, который и привёл их в палату.
– Только быстро. Пара вопросов и на выход. Он едва пришёл в себя после операции, а тут Вы толпами ходите, – пробасил тот в ответ и нахмурился.
Такие пациенты как этот не просто вызов их медицинскому мастерству, но ещё и куча проблем на голову. Пресса толчётся под дверями отделения, полицейские дежурят в палате, всякие деятели ходят и без конца что-то спрашивают. И всё это в ущерб работе и другим пациентам.
– Благодарю. Нам нужно всего несколько минут, – спокойно ответил Сева, плотно закрывая за врачом дверь.
– Настя, – Женя открыл глаза и предпринял попытку сесть, но застонал от боли и откинулся на подушки.
– Не нужно, Жень. Я просто пришла убедиться, что твоей жизни ничего не угрожает, – тихо сказала Настя. Повисла недолгая пауза.
Прутковский даже не сразу сообразил, что она обращалась к нему по имени, которого знать не должна была. А когда понял, неожиданно для себя расплакался. «Прости», – только и сумел выдавить из себя он.
– Ничего, – одними губами ответила она.
– Так, у нас совсем мало времени, – деловито вмешался Всеволод. – Я бы дал Вам возможность продолжить сантименты, но у нас Барковский, который в любую минуту сядет в самолёт и свалит на все четыре стороны. И Дрязин вместе с ним. Мне нужно быть уверенным, что ты, Евгений Петрович, сейчас не упрёшься рогом и подпишешь чистосердечное. И про то, как госпожу Меньшову под монастырь подводил, заставляя её фактически шпионить за своим шефом, и про то, как от Дрязина и Барковского задания получал. Чем больше информации выдашь, чем больше фактов и доказательств нам дашь, тем мягче условия твоего пребывания в местах не столь отдалённых. Ну и тем короче срок разлуки с внешним миром, – обстоятельно закончил Всеволод. – Понимаешь?
Женя подумал и коротко кивнул: «Всё напишу и расскажу».
Отпираться было бессмысленно и даже себе во вред, Прутковский, с трудом пробиваясь сквозь туман наркоза и обезболивающих, осознавал это удивительно чётко. Если его заказчиков посадят, у него останется хоть полшанса выйти живым из этой передряги. Руки у этих двоих и правда длинные, он не сомневался. Но вытягивать их из-за тюремной решётки сможет не каждый. Он рисковал, но оно того стоило. Жене отчаянно хотелось жить, во чтобы то ни стало. Бонусом шло то, что, сотрудничая с полицией, он мог рассчитывать на прощение Насти, которая теперь даже не смотрела в его сторону. Больше всего на свете он сейчас страдал даже не от тупой боли в животе и боку, а от невозможности логически объяснить себе и ей ту цепочку решений, которые он принимал последние несколько лет. Ему хотелось быть понятым, хотелось быть нужным. Хотелось её тепла и участия. Настя, словно угадав его мысли, поморщилась и, не говоря ни слова, вышла из палаты.
Вадим проследил за его взглядом и сухо процедил: «Я лично позабочусь о том, чтобы ты больше не приблизился к ней на добрые пару километров. И так девку намучил, хватит с неё».
Губы Жени скривились в недоброй ухмылке. Он ревновал, злился от своего бессилия, злился на ситуацию, на Панова, на себя самого. «Скотина», – зло прошипел Женя.
– Да брось, не хуже тебя, – улыбнулся Вадим. – Ты, вроде как, меня хотел утопить, а я тебя топить не стану. Ты мне живым нужен.
– Отдыхай, Евгений. Завтра утром ещё до обхода навещу тебя с листом и ручкой. – Собирай пока мысли в кучу, нам и правда есть о чём поговорить. Будешь паинькой, обеспечу достойный уход и даже вкусный ужин. А нет – наоборот уберу охрану от двери, и твои дружки сами с тобой разберутся. Понял?
Женя кивнул и отвернулся, прикрыв глаза. Тупая боль разливалась по всему телу, мешая трезво мыслить. И он снова провалился в какое-то тяжёлое полузабытье, откуда силился выбраться, но не мог.
Была середина декабря. Город спешил по своим предновогодним делам, дымя пробками и оглушая клаксонами. В магазинах выстраивались километровые очереди к любой кассе, а улицы были увешаны миллионами огней. В этой праздничной толчее Настя снова почувствовала себя потерянной и одинокой. Отряхнув снег с сапожек, она робко вошла в знакомый офис, где не появлялась с того самого дня, как случилась вся эта история с Женей. Радовало то, что это место не стало свидетелем убийства, иначе она так и не смогла бы вернуться сюда. Даже по такому грустному для неё поводу. Она любила свою работу, любила этот офис, обожала своих коллег, ставших её второй семьёй. Но решение принято, отступать некуда.
Настя решительно вошла и поздоровалась с Юлей, временным секретарём, которому предстояло стать постоянным.
– Шеф у себя? – коротко спросила Настя?
– Да. Он ждёт Вас, проходите. Кофе или чай будете?
– Спасибо, пока ничего не надо – Настя улыбнулась одними губами. Совсем недавно она сама вот так задавала этот вопрос приходящим к шефу посетителям.
В последние месяцы Вадим исправно перечислял ей деньги, но при этом не гнал на работу, давая возможность прийти в себя, съездить к родным и всё утрясти в своей голове. Пришло время за всё его поблагодарить и двигаться дальше.
– Можно? – Настя аккуратно приоткрыла знакомую дверь?
– Входи, Настюш. Жду тебя всё утро, – Вадим заметно волновался и даже привстал из-за стола ей навстречу. – Как ты?
– Плохо, – честно призналась она. –
