На небольшой и довольно грязной стоянке красовалась дюжина мотоциклов всех марок и мастей. Несколько дощатых столов с лавками под навесом, крытым дранкой, и кафе. Увидев размалеванные мотоциклы, Терри приготовилась к худшему — фашиствующим молодчикам, немытым мачо в косухах и цепях с нечесаными волосами и бородами, диковатых подростков, в лучшем случае любителей травки…
Однако когда она слезла с мотоцикла, то увидела вполне безобидных на вид мужчин и женщин, фанатов мотоспорта, может несколько грубоватых, но отнюдь не воинственных.
— Удивлены? — спросил Шон, следя за выражением ее лица.
— Сказать по правде, да. — Терри улыбнулась. — Причем приятно.
— Как видите, здесь не только уголовники и отпетые тины. Просто любители спорта.
— Теперь вижу.
— А как вам понравилась езда на мотоцикле? — Шон подвинул к столу скамью, усадил Терри, а сам устроился напротив.
Терри снова улыбнулась.
— Должна признаться, это было здорово!
— А не страшно?
— Ну разве что первые двадцать минут.
— И только-то? — ухмыльнулся он. — А может, все-таки сорок?
Она засмеялась:
— Ну, от силы двадцать пять!
Шон улыбался. Господи, до чего же он хорош! А нижняя губа у него такая сексуальная и такая манящая, что при взгляде на нее у Терри ладони покрылись испариной.
Как выяснилось, Шон оказался весьма непоседлив. Может, именно в этом и заключается секрет его притягательности и именно поэтому ее так неудержимо влечет к нему?
Сама Терри не была непоседой. Если она пускала корни, то делала это всерьез и надолго. А корни Шона не глубже осадки его «Красы морей». Где корабль, там и дом… От этой мысли Терри взгрустнулось.
Заметив ее печаль, Шон пытливо заглянул ей в лицо и, отхлебнув из кружки холодного пива, которое он заказал им обоим, спросил:
— О чем задумалась, красавица?
Терри пила пиво всего пару раз, когда училась в колледже, но сейчас, сидя в тени вековых дубов, она с удовольствием потягивала горьковатый напиток, прислушиваясь к шипению пузырьков газа.
— Так о чем вы думали? — снова спросил Шон, глядя на нее своими неправдоподобно синими глазами.
— Я думала о вашей семье. — Она помолчала и отважилась спросить: — Почему вы никогда не говорите о своих родных?
Шон отхлебнул пива и, нахмурясь, сказал:
— Отец умер три года назад. А мачеха живет в Лидсе.
— Так вы родом оттуда?
Он кивнул.
— Еще у меня был старший брат Том, но он умер, когда мне было пятнадцать. Разбился на мотоцикле.
— А мать?
— Умерла вскоре после моего рождения.
Сколько потерь!.. Это многое объясняет.
— Да, вам пришлось несладко…
На это Шон молча повел плечами.
— А мои родители живут в Бирмингеме. Я общаюсь с ними в основном по телефону. Младшая сестра замужем за адвокатом, живет в Шеффилде. У них чудные близняшки, мальчик и девочка.
— А почему у вас нет детей? — спросил Шон, пристально глядя ей в лицо.
Недовольная таким поворотом разговора, Терри заерзала на скамейке.
— Я… даже не знаю… Как-то не сложилось…
— Почему? — настаивал он. — Хотели пожить для себя?
— Можно и так сказать… Если честно, Стэнли не хотел с этим спешить. — Терри избегала смотреть в его пытливые глаза. И говорить об этом ей совсем не хотелось. — А вы? Ведь у вас тоже нет детей. — Она подняла глаза. — Или есть?
Шон улыбнулся.
— Насколько я знаю, нет.
— Моя сестра Бетси с детства мечтала о детях. Сколько ее помню, вечно она играла в дочки-матери. И всегда говорила, что у нее будет «две детки» — мальчик и девочка. Бетси — настоящая женщина, вся в маму.
— Похоже, у вас было хорошее детство?
— Очень хорошее! Родители у меня замечательные. А вам, наверное, не слишком повезло…
Шон снова пожал плечами, но глаза оставались мрачными.
— Отец с мачехой не больно ладили. Не знаю, зачем они вообще поженились. Насколько я помню, после двух лет совместной жизни они почти не разговаривали друг с другом и никуда не ходили вместе. — Он усмехнулся. — Как в той пьесе, одиночество вдвоем…
— Так вы, оказывается, не все проспали? — улыбнулась Терри.
— Просто название запомнил, — подыграл ей Шон и, посерьезнев, продолжил: — Они были такие разные… Как день и ночь.
Прямо как мы, подумала Терри, и по спине у нее побежали мурашки.
— А мои родители совсем другие, — сказала она. — У них такой брак, о котором можно только мечтать. Они прожили вместе тридцать пять лет и до сих пор любят друг друга.
— Я никогда не верил, что так бывает. Во всяком случае, я такого не встречал. Мой старик и дома-то никогда не бывал.
— Вот если бы вы увидели моих родителей, то сразу бы поверили! — убежденно сказала Терри и представила себе, как приезжает с Шоном к родителям. Причем на его «харлее»…
— И у вас с мужем тоже был идеальный брак, да? — не сводя с нее глаз, спросил Шон и, потянувшись к пакету, достал соленый крекер.
— Нет. Я бы не сказала… Мы со Стэнли были скорее добрыми друзьями. Понимаете, как бы это сказать… — Терри потупилась. — Нам было удобно друг с другом. Поэтому мы и поженились. Раньше я этого не понимала, но теперь, когда его не стало, вижу, что это так.
— Вы хотите сказать, что не любили мужа?
— Любила, — грустно ответила Терри. — И иногда все еще по нему тоскую. Ведь мы прожили вместе пять лет. Но я не думаю, что это была любовь на всю жизнь.
Шон промолчал, но смотрел на Терри так, что у нее участился пульс.
— А вы? — спросила она. — Вы когда-нибудь были влюблены?
— Я? — Шон сунул в рот крекер, блеснул белозубой улыбкой и хмыкнул: — Шутите? Я же сказал, что не верю в любовь.
У Терри похолодело в груди.
— Не верите? Но может быть…
— Здесь становится слишком многолюдно, — не дал ей договорить он, поднес кружку к губам и, допив остатки пива, буркнул: — Думаю, пора уезжать.
Терри сделала еще один глоток и поставила кружку на поцарапанный дощатый стол. На нем были вырезаны десятки инициалов, многие заключены в сердечки. Ей показалось это очень романтичным и вдруг захотелось, чтобы Шон тоже вырезал их инициалы. Какая же она все-таки дура! Ведь Шон не верит в любовь.
Они вернулись к мотоциклу и, выехав со стоянки, по узкой извилистой дороге отправились дальше. Терри снова держалась за Шона и крепко прижималась к его телу. Спустя несколько минут Шон съехал с мощеной дороги на узкую пыльную тропу, петлявшую между высоких платанов вдоль берега реки Экс.
Шон остановился на уютной полянке, защищенной от посторонних глаз грядой валунов и раскидистыми ветвями дуба. Пока Терри разминала онемевшие ноги, Шон расстелил на траве старое армейское одеяло и достал из сумки снедь. А потом, взглянув на Терри, скомандовал:
