— Мне необходимо уйти.
Лючия не могла промолвить ни слова, она лишь вздохнула и повернулась, чтобы найти уединение в спальне.
Душ смоет пыль, а шампунь сделает волосы шелковистыми. Потом она найдет ручку и бумагу и напишет письмо Берте Бакер и коротенькое послание Эмилии, решила девушка.
Вспомнив о фотостудии, Лючия тут же подумала о доме. На мгновение даже пожалела, что не может немедленно вернуться в родные края. Если бы не Джордано, она не оказалась бы в горах Сицилии и ей не пришлось бы испытывать постоянное эмоциональное смятение из-за Валенсо, который никогда не станет частью ее жизни, так же как и она сама. Словом, невеселые мысли одолевали девушку, пока она нежилась под тугой струей теплой воды…
Гости Бруно вернулись поздно, и обед подали лишь в начале девятого. За столом шел оживленный разговор, видимо, охота, прошла удачно. Вслушиваясь в голоса, Лючия живо вообразила, как соколы преследуют добычу, и ей стоило немалых усилий, чтобы скрыть отвращение к кровавому спорту.
Когда убрали последние блюда, все перешли пить кофе в гостиную. Некоторые мужчины предпочитали крепкие сигары, и вскоре Лючия страдала от сильной головной боли, вызванной табачным дымом.
— Если не возражаете, я пойду спать. — Девушка встала и, пожелав спокойной ночи, направилась к двери.
Прошел час, а она все еще мучилась без сна. Головная боль стала сильнее. Может, в ванной есть какое-нибудь лекарство? — подумала Лючия и направилась на поиски.
Включив свет, выдвинула один ящичек, потом еще один, и тут послышался протяжный выговор, который невозможно было спутать ни с каким другим.
— Вы что-нибудь ищете? — спросил граф.
— Аспирин, — ответила девушка, не вдаваясь в подробности.
— Посмотрите в шкафчике справа, возле туалетного столика.
Лючия действительно нашла там узенькую коробочку, из которой извлекла две таблетки и, проглотив их, запила стаканом воды.
— Вы плохо себя чувствуете?
Лючия повернулась к Бруно.
— Голова заболела от сигарного дыма. — Пальцы Лючии слегка дрожали, а когда она потянулась, чтобы положить лекарство обратно в шкафчик, то оно выскользнуло из рук.
Девушка быстро наклонилась, чтобы поднять коробочку, но неожиданно скривилась от боли. В этот момент она даже не подумала, что рубашка распахнется, а когда схватилась за пуговицы, было поздно. Сильные пальцы оторвали ее руки от одежды.
— Да у вас же кровоподтеки. — Бруно расстегнул пуговицу, потом следующую и стянул с девушки рубашку.
На теле проступали синяки. Валенсо внимательно осмотрел их.
— А вы уверяли, что не пострадали, — мрачно пробормотал граф, не обращая внимания на то, что девушка пытается освободиться от его цепкой хватки.
— Пустяки, подумаешь, синяки! — Лючия повысила голос, когда мужские пальцы осторожно принялись ощупывать большой багровый рубец возле бедра. — Не надо!
— Кровоподтеки образовались не от того, что ваш джип таранили, — заметил Бруно с опасной вкрадчивостью. — Значит, неизвестные взломали дверцу и вытащили вас из машины?
Его голос походил на шелест тончайшего шелка, армированного сталью, и Лючия почувствовала, что ее нервы натягиваются до предела.
— Они не понимали ни по-английски, ни по-французски, — безжизненным голосом сообщила девушка и заметила, как напряглись желваки на мощных челюстях.
— Вас били? Дотрагивались до вас?
— Они сразу испугались, едва я назвала ваше имя, — безразлично пожала плечами Лючия, однако Бруно, прищурившись, внимательно наблюдал за мимикой ее лица.
Словно в гипнотическом состоянии она проследила, как Валенсо поднял руку, провел пальцами от щеки к уголку рта, нежно обвел очертания нижней губы и скользнул ниже, к ложбинке между грудями.
Дикая необузданная волна желания поднялась внутри, пронизывая всю ее мягким жаром. Их губы сомкнулись в таком эротическом поцелуе, что Лючия не возражала, если бы он никогда не кончался.
Ни один мужчина не приводил девушку в такое возбужденное состояние, и, не обуздывая эмоции, она страстно отвечала на поцелуй, безмолвно требуя повторения.
Она жаждала прикоснуться к Бруно, ощутить шелковистую кожу, скрывавшую мускулы, слиться с великолепно вылепленным телом.
Валенсо быстро скинул одежду и, подхватив Лючию под коленки, поднял и понес в спальню. Она задохнулась, предвкушая удовольствие.
Простыни встретили их восхитительной прохладой. Граф опустил девушку на кровать, прилег рядом, и, оперевшись на руки, начал ласкать ее. Медленно, с эротическим наслаждением он целовал интимные места, пока Лючия не затрепетала, ожидая облегчения, которого жаждала ее нежная плоть меж бедер. Валенсо перевернулся на спину — и девушка оказалась на его бедрах.
Она замерла, когда тот достал предохранительное средство и протянул ей в молчаливой просьбе. Девушка взяла презерватив слегка дрожащими пальцами, не понимая, что испытывает — облегчение или смятение. Истерический смех готов был сорваться с ее уст, пока Лючия размышляла, как следует поступить. Отказаться и тактично вернуть презерватив?
Бруно обхватил ее пальцы и направил их вниз, замешательство прошло. Обняв девушку за плечи, граф запечатлел на ее губах долгий поцелуй, который разгорячил кровь и обострил чувства до предела.
Резкая боль пронзила низ живота, и Лючия едва не вскрикнула, когда граф нежно раздвинул ее бедра и прижал девушку к своей набухшей плоти.
Она почувствовала некоторое облегчение, но явно недостаточное. Низкий, гортанный стон извергся из груди, когда Валенсо коснулся губами затвердевших сосков. Язык прошелся по темному кружку, потом Бруно мягко втянул сосок в рот и начал слегка его покусывать.
— Пожалуйста… пожалуйста… — тихо стонала Лючия.
Бруно принялся за другой сосок. От наслаждения она едва не теряла сознание, и, когда ей казалось, что она не сможет больше переносить сладкую пытку, граф завладел первым соблазнительным бутоном.
Сжав руками ягодицы Лючии, Бруно заставил ее медленно скользить вниз. У девушки закружилась голова, она умоляла его облегчить мучительную боль сексуального желания.
Валенсо удивился, почувствовав, что Лючия девственница. Но, внемля мольбам девушки, Бруно проникал в нее с такой утонченной медлительностью, что его мужская плоть лишь растягивала шелковистую ткань, а не разрывала ее. И когда Лючия негромко вскрикнула и на мгновение замерла, Бруно остановился, ухватив девушку за подбородок так, чтобы она посмотрела в его лицо.
Бесконечно долго граф вглядывался в раскрасневшиеся щеки, влажно блестевшие, широко раскрытые карие глаза, в которых сквозило недоверие, смешанное с любопытством. Потом сильнее сжал ее подбородок, погладив другой рукой взъерошенные волосы.
